Книга Северный ветер, страница 181 – Александрия Уорвик

Тишину прорезает звук рога.

Борей замирает.

Клич достигает пика и, дрогнув, затихает. Мы так и не шелохнулись.

– Что это? – шепчу я.

Борей сглатывает, откидывается назад. Не могу понять выражение его лица.

– В Теми еще один прорыв. Мои люди зовут на помощь. – Он отнимает от меня руки, забирая вместе с ними тепло прикосновения. – Я должен идти.

Он встает.

Слово бьется у меня в голове воем, болезненным, опустошенным. Идти. Паника вскидывается свечкой, скалит полную клыков пасть. Мыслей нет, лишь действие, желание быть рядом дольше, чем отпущенный нам день. Я тоже вскакиваю на ноги.

– Я иду с тобой.

Мы с Бореем встречаемся в конюшне, пропахшей сеном и скрипучей кожей. Фаэтон гулко топает в деннике, словно чует, что за стенами собираются воины, вооруженные до зубов, закованные в доспехи. Сотни мужчин, закаленных в битвах.

Рассвет еще не наступил. Заря тронет сухие деревья нежными розовыми пальчиками лишь через пару часов. Пока Борей затягивает на Фаэтоне подпругу, я сижу на тюке сена, потирая руки, чтобы их согреть. Пребывая в полной уверенности, что, как всегда, отправлюсь в одном седле с Бореем, вдруг с удивлением слышу:

– Я хотел тебе кое-что показать.

Голос звучит неуверенно. А король никогда не бывает неуверенным.

– Хорошо, – отзываюсь с опаской.

Борей наклоном головы приглашает меня пройти в глубь конюшни. Призрачные лошади заинтересованно высовывают головы из денников, когда он проходит мимо. В конце прохода король поворачивает налево. Денники там пустуют – все, кроме одного. Свисающий с опорной балки фонарь проливает свет на существо, что наблюдает за мной большим ясным глазом.

Это кобыла, просто потрясающая, с длинными ногами, изящной головой, горделиво изогнутой шеей. Полупрозрачная шерсть кажется мне пшеничной, цвет колеблется между молочным оттенком полной луны и выжженной землей. Хвост и грива – светлые, кремовые на фоне более темной шерсти. Во лбу сияет белая звездочка.

Я протягиваю кобыле руку. Ладони касается теплое дыхание, затем любопытные мягкие губы. Глажу бархатный нос, и жесткие усы на подбородке царапают мне кожу.

– Она прекрасна, – говорю я совершенно искренне. Возможно, самая прекрасная из всех лошадей, которых я когда-либо видела, пусть она и призрак. – Кого из стражи ты подкупил, чтоб он ее мне одолжил?

И под «подкупил» я имею в виду «заставил угрозами».

Король стужи не отвечает. Я вдруг понимаю, насколько стало тихо – должно быть, люди успели выступить, – и поворачиваюсь к нему. Он стоит, неловко опустив руки, и с опаской за мной наблюдает. Между нами что-то меняется. Что-то созревает, и у меня будто впервые открываются глаза.

– Это же лошадь кого-то из солдат, – продолжаю я, пристально всматриваясь в короля, не выдаст ли он себя ненароком какой-нибудь мелочью, – так ведь?

Если не следить, то я упущу.

– Она твоя.

Пальцы путаются в гриве, что кажется переплетением тумана и света. Я уверена, что не ослышалась.

– Ты купил мне лошадь?

Борей избегает моего взгляда.

– Купил у объездчика в Невмоворе, чтобы тебе не приходилось ездить верхом со мной. Он назвал хорошую цену. Пустяк.

Это что угодно, но не пустяк.

Возможность кататься по землям короля, когда мне вздумается. Знак его веры в меня. Готовности поверить, что я не попытаюсь сбежать. Борей сделал мне подарок – нечто, что впервые в жизни принадлежит всецело и полностью мне одной.