Книга Северный ветер, страница 183 – Александрия Уорвик

Многие солдаты и слуги пялятся на меня, несмотря на капюшон, закрывающий лицо. Я коротко киваю им в знак приветствия. Что бы они обо мне ни думали, я здесь, чтобы помочь.

У нас забирают лошадей, и Борей ведет меня к просторной палатке в северной части лагеря. Вход охраняют двое мужчин. Король стужи их отпускает и сдвигает полог, чтобы я вошла. Оказавшись внутри, застываю на месте.

Я смотрю на кровать.

Он смотрит на кровать.

Ну, разумеется, кровать здесь одна. Опять.

Разумеется.

Король стужи срывает оцепенение, целеустремленно шагая вперед. Хватает подушку с матраса, бросает ее в мою сторону.

– Ляжешь на полу.

И весь такой принимается откидывать одеяла, повернувшись ко мне спиной.

Я роняю челюсть, сжимая подушку, и в памяти всплывает эпизод. Именно эти слова я и сказала Борею, когда мы были вынуждены разделить одну кровать в Канун средизимья.

– Ах ты ублюдок! – запускаю подушкой ему в затылок. Она попадает в цель и, не причинив никакого вреда, падает. – Не буду я спать на полу.

Король замирает. Издает тихий звук. Сперва думаю, что он презрительно фыркнул, но следом раздается второй, более глубокий выдох. Плечи Борея дрожат, спина трясется, а голова склоняется так, что волосы закрывают лицо. А когда он поворачивается, я теряю дар речи.

Северный ветер смеется.

И зрелище это совершенно умопомрачительно.

Зубы у него совершенно ровные, сверкающие. Уголки губ растягиваются до самых ушей, вокруг глаз появляются веселые морщинки. Лицо полностью преображается. Он будто сбросил старую кожу. Смех, что рвется наружи из его груди, течет ручьем, а я все глазею. Да как тут оторваться? Сейчас король вовсе не колючий, отчужденный бессмертный, которого я знаю. Он – мужчина из плоти и крови. Мой муж.

Кровь ускоряет бег, разогретая удовольствием. Вопреки здравому смыслу, сама расплываюсь в улыбке. Хмыкаю от абсурдности – избить бога подушкой в момент раздражения.

Когда смех стихает, в палатку вторгаются звуки лагеря. Обиженно фыркаю.

– Мы будем спать в одной постели, как в прошлый раз.

Борей улыбается – без стеснения.

– Как пожелаешь… Рен.

Когда свет на востоке меркнет, по лагерю разносится звон колокола. Борей поднимается из-за стола, за которым изучал документы, и натягивает сапоги.

– Ужин, – объявляет он.

Пока король затягивает шнуровку, я откидываюсь на спинку стула и откладываю карандаш.

– Разве тебе прислуга не принесет?

Поэтому-то, как я думала, нас и сопровождают Орла с горсткой служанок.

– Все едят в палатке для трапез. – Борей с любопытством окидывает взглядом то, что я набрасывала последний час. Приподнимает брови. – Торт?

– А что? – Прижимаю рисунок замысловато украшенного десерта к груди. Тут же явно торта не подадут. – И ты не против разделить трапезу с простыми смертными?

– Солдаты тяжело трудятся во имя защиты моего королевства, – говорит Борей так, будто это все объясняет. Ну, для него самого, видимо, да. Он сдвигает полог палатки. – Идешь?

Каждый раз, когда я думаю, что раскусила Борея, он доказывает, что я ошибаюсь. Он не любит людей, но если ради него они берутся за оружие, он их уважает. А как он может их уважать, если это их клетка? Жизнь в рабстве у короля, какую бы форму она ни принимала.

У меня нет сил спорить, поэтому просто опускаю тему. Я голодна, измучена долгим путешествием, оно не оставило места воинственным расспросам.