Книга Северный ветер, страница 200 – Александрия Уорвик

– А я-то думал, именно этого вы и желаете после того, как я с вами обращался.

– Может, я и считаю тебя болваном, но это не значит, что я желаю тебе смерти.

На пути сюда Борей упоминал, какой Паллад опытный солдат. А чтобы отбиться от темняков, нужны все силы.

Паллад сильнее обмякает.

– Умирать в мои планы не входит, миледи. По крайней мере… – Он кряхтит. – Не сегодня.

Хорошо. Не хотелось бы рыть могилу. Но об этом я ему не говорю.

Он такой прозрачный, что даже страшно, не просочится ли он прямо сквозь стул. Лагерь снаружи вдруг оживает, бурлит звуками, от прежней тишины не остается ни следа.

– Меня отправили, – хрипит Паллад, содрогаясь всем телом, – передать сообщение.

Кровь у меня в жилах ускоряет бег, разгоряченная тревогой. Палатку пропитывает зловонием битвы – железо и гарь. От него кружится голова. Неизвестность пугает.

– Что случилось?

Думаю о Борее, который вышел отсюда несколько часов назад. Что с ним стало?

Паллад выхватывает мех с вином из рук Орлы, опрокидывает его содержимое себе в рот, не обращая внимания, что половина выплескивается на грудь. Вино вообще-то для ран предназначалось, но и так тоже сойдет. Я осторожно отлепляю пальцы Паллада от меха. Откладываю его в сторону, прежде чем поддамся искушению сделать глоток самой.

– Сообщение? – напоминаю я.

Паллад вздыхает, неглубоко, прерывисто. И тут я вдруг понимаю, насколько он молод. Он умер, будучи примерно моего возраста. Может, даже на пару лет младше, у той самой черты, где мальчик становится мужчиной, когда нескладные конечности еще не привыкли к тяжести нового мира.

Тем временем Паллад с тоской поглядывает на мех, но я остаюсь сильной, не трогаю вино и ему не даю – ради нас обоих.

– Милорд пытался закрыть одну из самых больших дыр в Теми, но с тыла ударила новая волна темняков. Будто их вели вперед, но мы не увидели среди них командира. – Паллад заходится кашлем, влажным и гулким. – Мы не были готовы.

Если их застали врасплох, сколько же погибло?

И до меня доходит кое-что еще. Паллад вернулся в лагерь один. Без войска.

– Где остальные солдаты?

Когда он встречается со мной взглядом, сердце ухает куда-то в окрестности таза.

– Милорд хочет, чтобы вы как можно скорее вернулись в цитадель, госпожа.

Он не ответил на вопрос. Почему он не ответил на вопрос?

– Паллад.

Он дрожит все сильнее. Бросает очередной полный мучений взгляд на вино. Парень выглядит настолько жалким, что я все-таки протягиваю ему мех. Выпивка возвращает его лицу немного красок, и мне больше не кажется, что он вот-вот растворится в воздухе.

– Двенадцать. Я привел с собой двенадцать солдат, самых тяжело раненных. Я не хотел сюда, – произносит Паллад безжизненно. – Не хотел оставлять братьев по оружию, но милорд заставил. Дабы предупредить вас, дать время уйти прежде, чем враг достигнет лагеря.

– А как же Борей?

– Когда я уходил, он призывал солдат отступать. Не могу сказать наверняка. Мне жаль.

Поворачиваюсь к Орле. На меня взирают большие, округлившиеся глаза, в которых плещется ужас. Пряди седых волос прилипли к вспотевшей шее. В груди становится тесно, и я киваю, хотя не уверена даже, с чем соглашаюсь.

– Уходите, миледи. Пока не поздно.

Почему Борей не попросил меня укрепить Темь? Я могу закрыть дыры. Пусть временно, однако могу остановить наплыв людей, что обращаются темняками. Говорю об этом Палладу, но тот яростно трясет головой.