Книга Северный ветер, страница 89 – Александрия Уорвик

Из нее возникают два облачка, будто кто-то выдохнул. И два обсидиановых глаза.

То, что выходит из мрака, можно назвать лишь кошмаром. Все это время Фаэтон принимал облик лошади, но теперь он определенно более свирепый, похожий на тех, кто рыщут по Эджвуду. Он крадется вперед на четырех кривых ногах. Его плечи искорежены, позвоночник изгибается, словно острый гребень. Длинный тощий хвост, раздвоенный на конце, хлещет из стороны в сторону. И, разумеется, клыки: зазубренные, похожие на клинки, с который капает тень, густая, как кровь.

Верхом на Фаэтоне сидит Король стужи, острие его копья направлено на маленького съежившегося человека. Король грациозно спешивается. Бросает взгляд на меня, мельком оценивает с головы до ног, прежде чем вновь устремить его на моего похитителя. Приближается к нему медленной, целеустремленной поступью, и вместе с этим стремительно холодает. Это даже не холод. Это отсутствие всякого тепла. Над головой клубятся облака, и ветер, ветер… он проникает под кожу, вызывает такой озноб, что я на мгновение перестаю дышать.

– Пожалуйста! – громко всхлипывает мужчина, и его мольба похожа на скулеж. – Смилуйтесь!

Еще шаг.

– Милость. – На прекрасном, бескровном лице, обрамленном тенью, светятся голубые глаза. – Боги не проявили ко мне милости.

– Я не знал! Прошу, милорд, я не знал, что она ваша жена!

– Ты лжешь.

Король поднимает копье, острие вонзается в узкую грудь мужчины, где сквозь разорванную тунику видно, как ползет к шее тьма. Та, что его изменяет.

Мужчина наклоняется вперед, принимая судьбу, и у меня до тошноты сводит нутро. Он не виноват. Ну, то есть виноват, но… когда у тебя ничего нет, ты склонен к плохим решениям. Становишься помешанным, одержимым идеей, что что-то может улучшить твою жизнь. Скверна искажает разум, низводит его до животного. Или даже до темняка.

Король заносит руку. Ветер шипит, снег тает у меня на ресницах. Бросаюсь вперед, встаю прямо на пути копья, сила которого уже рвется на волю.

Глаза короля распахиваются в ужасе, едва он осознает, что я стою между ним и его жертвой, и ко мне уже летит лед.

Смертоносные осколки обращаются безобидной водой, забрызгивая мне одежду.

Король сжимает губы так, что они белеют.

– Жена, – шипит он. – Уйди с дороги.

– Пощади его, – мужчина за моей спиной съеживается, хнычет в бессмысленной мольбе. – Он не знал, что творил.

– Он точно знал, что творил. Он – мужчина. Ты – женщина, добыча, которую он надеялся у меня отнять, – король нависает надо мной, заставляя запрокидывать голову, от его кожи, словно пар, поднимается тьма.

– Хорошо, – поднимаю я руки. – Может, и так. Но учти, что это выбор не его, а темняка.

Мужчина издает согласный всхлип, снова разражаясь бессвязными рыданиями.

Король стужи движется так быстро, что моим смертным глазам за ним не уследить. Моргаю – и человек, уже мертвый, у моих ног, из его горла торчит кусок льда.

– Ты ранена?

Прежде чем я успеваю ответить, король меня ощупывает. Касается меня – причем замечу, добровольно. Такого еще не случалось. Не обманываю себя мыслями, что я ему небезразлична. Я – ценность. Инструмент, не более.

Когда король касается моей спины, я отшатываюсь, зашипев от боли. Он замирает.

– Темняк. – Его глаза так пристально в меня впиваются, что я невольно отвожу взгляд. – Во время битвы.