Книга Нелюбимая жена-попаданка для герцога, страница 36 – Ульяна Соболева

Он пришел, как и положено помощнику герцога, — с поклоном, тихо, вежливо, и с выражением лица «я ничего не знаю и ничего не скажу, даже под пытками зверобоем». А я в ответ — голосом, который раньше выводил из равновесия даже упёртых участковых: «Где мой муж?». Он замялся. Захлопал глазами, будто сейчас лягушка вылетит. Промямлил что-то вроде: «Миледи, ну это... мужское дело..» И тут я впервые за день, за всю неделю, за всю новую жизнь — улыбнулась. Но это была та улыбка, после которой даже стены начинают дрожать.

— А вы знаете, — сказала я ласково, — что бывает с теми, кто отказывается говорить со мной, ссылаясь на половые признаки?

— Да..нет..

— Увольнение. Мгновенное. Без рекомендаций. С записью в личное дело: «Был глуп, растерян, и крайне неэффективен».

И тогда, о чудо, у него прорезался голос. Оказывается, мой муж, светлейший герцог Райнар, отбыл на земли к югу, где некие вельможи решили, что раз у нас казна как решето, а земли без надзора, то их можно — так сказать — вежливо присвоить.

Название этих земель прозвучало с опаской, а затем ещё с большей опаской —слова о том, что «ваше вмешательство, миледи, может быть воспринято ках... мм…неловкость». Я уже в пути мысленно натягивала сапоги и закрывала за собой карету. Потому что если Магомед не идёт к горе, а гора ушла на политические разборки, то кто-то в этой семье должен выпрямить позвоночник и поехать выяснять, какого чёрта у них тут вообще творится.

Надела своё парадно-боевое платье — то самое, с которым удобно драться взглядом и вести переговоры одновременно, и почувствовала, как в моих венах начинает течь не кровь, а чистейшее королевское самообладание с примесью сарказма и слегка едкого базилика. Платье было шито из плотной ткани глубокого винного цвета, почти чернильного, с переливами, как у гематомы на пике расцвета.

Приталенное, с аккуратной шнуровкой, подчёркивающей талию, и сложными серебристыми узорами по краю рукавов — не слишком вычурно, но достаточно, чтобы каждый второй задумался: «А не пожалеть ли мне, что связался с этой женщиной?»

Корсет — умеренно тугой. До потери дыхания, конечно, не дошло, но пару вздохов я отложила на потом. Зато осанка сразу приобрела вид: «Я родилась в этом платье и уволила уже троих только за то, что они моргнули в мою сторону». Юбка струилась, как хорошо сваренный густой соус — и оставляла ровно столько загадки, сколько нужно, чтобы не показаться скучной. На самом деле шикарное платье. У моей предшественницы был отменный вкус, а у дяди водились деньги, в отличии от моего герцога.

Прическу я доверила себе — ну кто, если не я, знает, как должен выглядеть контролируемый творческий беспорядок с налётом дворцовой утончённости?

Волосы, собранные в высокий, изящный пучок, с парой непокорных прядей у висков — как бы намекая: да, я могу быть нежной. Но не надейся, что уцелеешь. В волосы я воткнула маленькую серебряную шпильку в форме змеиной головы — мой маленький талисман с намёком. Пусть все, кто собирается спорить, знают- герцогиня кусается.

Лицо, разумеется, я тоже подготовила. Немного розового настоя на щёки — свежо.

Немного настоя шиповника на губы — живо. Взгляд — острый, как пинцет хирурга, и ровно такой же безжалостный. Улыбка — профессиональная, как у стоматолога перед удалением нерва.