Книга Нелюбимая жена-попаданка для герцога, страница 78 – Ульяна Соболева

Они переглянулись. И я поняла: семена посеяны. Дневник — улика. Шприц —страшилка. А то, что я не стояла на коленях в храме — почти приговор.

Суд ещё не начался. Но дрова уже поднесли.

И даже Василиус не урчал. Он только прошипел в сторону Эванны.

— Что, сладкая, будет жарко?

А я не ответила. Только крепче сжала его в руках.

Если сгорать — то с сарказмом.

Кто-то в углу зашептал: «Они говорят, она колдовала...» — и тут же получил локтем в бок, но слова уже вырвались из темноты, как крысы из подпола.

Потом голос стал громче.

— Она ведьма. В лесу травы сушит, лечит без молитвы. Кот у неё говорит.

НУ и что, что говорит? Ещё один — за дверью — в панике прошептал.

— А я слышал, как она разговаривала с ним! На языке странном... не нашем!

Странный язык? Это я вчера объясняла Василиусу, почему нельзя жрать валериану из лекарственной корзины. Смешно, если бы не было так опасно.

— Ведьма! — выкрикнули слева.

— У неё книги! — справа.

— Какая-то штука в сундуке! — с придыханием, будто это не инструмент, а рога Сатаны с автографом.

И всё. Толпа ожила. Загудела. Сначала одинокий голос, потом хор. Крики, тычки пальцами, прижатые к груди кресты. Один мужик схватил свою дочку за руку и оттащил подальше от меня, как будто я не женщина, а кипящая кастрюля с чумой. Даже стража заволновалась — шагнули ближе ко мне, будто я вот-вот начну ползти по потолку вверх ногами и звать демонов на латыни.

— Да вы... вы совсем с ума сошли?! — Я не выдержала. — Я спасала вас, лечила ваших детей, выносила на себе больных! Вы стояли у моего лазарета в очереди и благодарили! А теперь... костёр?

— Ведьма всегда добрая, — выкрикнула какая-то бабка, едва не споткнувшись о собственную злобу. — До поры! А потом глаза светятся, дети исчезают, скотина дохнет, хлеб чернеет!

— Это потому что вы не моете руки! — рявкнула я, но было поздно.

Толпа зашипела. Кто-то закричал.

— Сжечь.

— На допрос!

— Пусть признается, как беса призывала!

— Ага, — прошипел Василиус у меня на плече, — щас я как призову, как вцеплюсь в лоб одного «святого».

Я держалась. Я стояла. Я даже не дрожала — тело помнило медицину, разум держался за остатки гордости. Только сердце било тревогу в ребрах, как заключённый в камере. Король молчал. Леди Эванна — сияла. Словно это её венчание.

И вдруг один из придворных — из тех, кто ещё вчера просил отвар от боли в пояснице — шагнул вперёд и выкрикнул.

— Что мы ждём? Мы все слышали! Священник подтвердил: в церковь не ходит, покаяния не приносит, книжки у неё! Магические!

— Это медицинский справочник! — взорвалась я. — С картинками! Вы даже читать не умеете, а лезете судить.

— Бесовские картинки! — с упоением взвизгнул кто-то из толпы. — Там глаз человеческий, там кишки!

— Это анатомия, дуболомы вы средневековые!

Тишина. А потом... плевок. Кто-то запустил в меня яблочной гнилью. Прямо в плечо. Василиус зашипел, а я... Я выпрямилась. Утерла грязь. И посмотрела на всех. Не испуганно. Прямо. С высоко поднятым подбородком и взглядом хирурга, который готов резать без наркоза.

— Слушайте внимательно. Я не буду вас умолять. Я не стану падать в ноги. Я спасала. И буду спасать, если понадобится. Но если вы решите, что проще сжечь меня, чем подумать — что ж. Тогда жгите. Только потом, когда снова придёт мор, не удивляйтесь, что некому будет подставить плечо под ваши трупы.