Книга Фальшивая вдова или Наследство на двоих, страница 7 – Вероника Крымова

Как только дверь закрылась за ним, маменька чудесным образом пришла в себя. Не было больше ни блаженных улыбок, ни заискивающих интонаций. Ее лицо исказила гримаса ярости.

– Как?! – выдохнула она, поднимаясь с пола с помощью папеньки. – КАК ты могла, Аннабель?! Когда ты успела? С кем? Этот… Стилнайт! Кто он вообще такой? Ты что, тайком бегала на свидания? Опозорила нас!

– Доченька, почему ты нам не рассказала? Он воспользовался твоей слабостью и сбежал, как ухажер матушкиной племянницы Летисии?– подал голос папенька, заставив маму на секунду замолчать и одарить его пламенным взглядом.

– Нет уж, дорогой, – рявкнула она. – Это все твое воспитание, моя родня тут не причем! Ты слишком много позволял Аннабель, разрешил оборудовать лабораторию в кладовке, чем она там занималась? Кто знает…

– Она дяде Роберту мазь от подагры сварила, отличная мазь…-виновато промямлил папа, жалея, что вмешался в разговор.

– Ты запятнала честь семьи навсегда! -продолжила кричать мама. – Леди Абедьён раструбит эту историю по всему свету! О каком замужестве теперь может идти речь? Ни один приличный человек не посмотрит в твою сторону! Ты поставила крест не только на себе, но и на нас! Мы разорены, ты понимаешь? РА-ЗО-РЕ-НЫ! И все благодаря твоему безрассудству! – Она рыдала, но это были злые, беспомощные рыдания. – Как ты могла нас так разочаровать!

Я пыталась оправдаться, взывала к логике, что это абсурд, что я впервые слышу это имя, что это какая-то чудовищная ошибка. Но мои слова разбивались о каменную стену их горя и гнева. Папенька смотрел на меня с немым укором, и это было хуже всех истеричных воплей маменьки. Они не верили мне. Ни на секунду. В их глазах я была либо обманщицей, либо безумной.

Ночь была долгой и беспросветной. Я не сомкнула глаз, ворочаясь в постели. Обида стояла в горле колючим комом. Они не поверили мне. Самые близкие люди решили, что я способна на глупость или сумасбродство. Все их мечты о блестящей партии разбились вдребезги, и виноватой в этом оказалась я – не незваный гость из магистрата, не нелепая ошибка в документах, а я.

Но сквозь обиду и отчаяние пробивалась упрямая, шальная мысль. Мистер Грэйсон сказал… дом. Муж, о котором я не знала, оставил мне в наследство дом. Блэкхилл-холл.

Что мне оставалось здесь? Смотреть на разочарование родителей? Выслушивать упреки? Стать посмешищем для всего света?

Решение созрело внезапно, с кристальной ясностью. Если этот дом мой – значит, мне там и быть. Что бы меня ни ждало, это не может быть хуже, чем оставаться здесь, в этой атмосфере упреков и недоверия.

Едва первые лучи солнца пробились сквозь портьеру в спальне, я встала. Действовала быстро, почти машинально. Сложила в небольшой саквояж самое необходимое – пару платьев, белье, туалетные принадлежности. Не забыла и свою заветную шкатулку с алхимическими формулами и заметками – моим главным сокровищем и, возможно, единственным средством к существованию. Документы из папки мистера Грэйсона заняли почетное место внутри сумочки.

На цыпочках я вышла из дома, не простившись ни с кем. Что я могла сказать? Они все равно не стали бы слушать.

Когда почтовая карета тронулась, унося меня от родного дома, я не обернулась. Впереди была неизвестность. Но по крайней мере, это была моя собственная неизвестность, а не навязанный кем-то позор.