Книга Герцогиня на службе у Короны. Кровь и Дух 2, страница 202 – Вера Ширай

В следующую секунду раздался мужской крик — резкий, полный боли и ярости. Деревянная рукоять выскользнула из моих пальцев, и черпак с оглушительным звоном ударился о каменную стену, отскакивая в сторону. Звук был настолько резким, что вырвал меня из оцепенения, вернув в реальность.

Феликс опустился на колени рядом со мной. Пот блестел на его лбу, дыхание было сбивчивым, лицо — искажено болью.

Я смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова.

Он отряхнул пальцы, затем — не говоря ни слова — притянул меня к себе, обхватил руками и прижал к груди.

Когда Феликс разжал свои объятья, я смогла рассмотреть его как следует. Он был не в парадном одеянии, каким являлся мне в видениях, а в дорожных доспехах, покрытых пылью и грязью. Лицо его побледнело, пот струился по вискам, волосы прилипли ко лбу, дыхание было хриплым и тяжёлым — будто каждый вдох сопровождался болью. Время от времени тело его сотрясала лёгкая дрожь.

Мой взгляд остановился на его руке — левой. Кожа на пальцах вздулась, покраснела, местами лопнула; ожог тянулся вверх к запястью, и вокруг него кожа блестела, словно оплавленный воск. От этого зрелища меня передёрнуло — так страшно было смотреть, что я чувствовала, как тошнота подступает к горлу.

И только тогда я поняла: он реален.

Не видение, не сон, не наваждение метки.

Феликс действительно здесь.

Я не смогла сдержать слёз — радость захлестнула меня так внезапно, что я сама потянулась к нему, обняла, прижалась, будто боялась, что он исчезнет, стоит мне моргнуть. Слёзы текли по щекам, а тело само искало тепла.

— Оливия… тише, — прошептал он.

И только тогда я заметила, каких усилий ему стоит удерживать равновесие, как он пытается отодвинуть от меня обожжённую руку. Я сразу отпустила его, чувствуя, как стыд и тревога перемешались с благодарностью.

Огляделась — всё, что я приготовила для себя: чистая ткань, мазь, бинты — теперь должно было послужить спасением ему.

Он сел, а я опустилась рядом, осторожно взяла его руку. Кожа ладони была горячей, неровной, и каждое моё касание, каждое движение отзывалось болью на его лице.

Сдерживая дрожь, я начала перевязывать рану.

Феликс сидел, облокотившись спиной о холодную стену, закрыл глаза и тяжело дышал, позволяя мне заботиться о нём.

— Как твоя рука? — задала я тихо этот нелепый вопрос, не поднимая глаз.

Он усмехнулся — коротко, с хрипотцой, будто даже разговор давался ему с трудом:

— Не волнуйся. Я правша. Эта рука — запасная.

В его голосе звучала усталость, но и странное спокойствие. Я на мгновение встретилась с ним взглядом и, не найдя слов, просто кивнула.

Я вернулась к костру. Мне было страшно. Металл черпака уже остыл, и я снова поставила его на огонь — почти машинально, не желая признавать, что внутри всё дрожит. Герцог следил за каждым моим движением, не отводя взгляда.

— Если это какой-то ритуал, — тихо произнёс он, — думаю, одной жертвы достаточно.

— Феликс, у меня метка на спине, — сказала я спокойно, будто констатируя очевидный факт. Я внимательно уставилась на его лицо, и с опаской ожидала его реакцию, старалась не упустить ни единой детали.

Он фыркнул и устало махнул рукой:

— Я уже понял. Первый вариант — что моя жена сошла с ума и общается с духами — я отбросил. Осталось лишь догадаться о втором… немного поздно, но всё же я догадался сам.