Книга Тамара Васильевна меняет профессию!, страница 72 – Анжелика Роуз

Осторожно, едва дыша, я начала пятиться в тень.

Каждое движение давалось с мучительной медлительностью, каждый шаг был рассчитан так, чтобы не потревожить ни единой пылинки.

При этом я старалась не терять из виду Катарину и Лиру.

Они тоже начали отступать, двигаясь бесшумно, словно призраки, растворяющиеся в предрассветной мгле. Золотистое и розовое свечение их фамильяров, ещё недавно такое заметное, теперь сжалось до едва различимых точек, напоминающих угасающие искры в камине.

Весь день я провела на занятиях в состоянии странного оцепенения, механически записывая формулы и теоремы заклинаний, но мысли мои были далеко. Фразы, услышанные в библиотеке, эхом отдавались в моей голове: "Её фамильяр забирает мои силы", "Избавиться... окончательно", "Если это правда…"

И вот теперь, отчаявшись найти ответы самостоятельно, я направилась к единственному существу в Академии, которому могла довериться — к профессору Стеблю.

В коридоре я чуть было не врезалась в какую-то нервную девушку с сиреневыми волосами.

— Куда прёшь? — огрызнулась она.

Я промолчала. Сама виновата. Надо быть внимательнее.

Обычно оплетённая живыми серебристыми лозами, удивительно тёплыми на ощупь, сейчас дверь выглядела странно... обнажённой. Лозы, всегда такие подвижные и отзывчивые, безжизненно свисали по бокам, а некоторые из них лежали на полу, словно срезанные. Их кончики потемнели, приобретя болезненный бурый оттенок.

Тревога, тлевшая весь день где-то на задворках сознания, вспыхнула с новой силой.

Что-то было не так.

Очень не так.

— Профессор, — начала я, переступая порог, — простите за беспокойство, но мне больше не к кому обратиться...

Слова застряли у меня в горле. То, что я увидела, не укладывалось в голове, не желало складываться в осмысленную картину.

Сначала в нос ударил запах свежескошенной травы – слишком резкий, слишком интенсивный, с горьковатой ноткой, которая заставила мои глаза наполниться слезами.

Профессора я не увидела...

Лишь большая куча из листьев, лепестков, побегов, срезанных ветвей и отростков, на которой сидел парень.

Он, казалось, меня даже не заметил. Сидел, сгорбившись, на куче растительного мусора, глядя на свои руки, которые были запачканы густым зелёным соком.

Лицо его было мне смутно знакомо. А вот необычную серёжку в форме птички я узнала. Я видела его на пороге кабинета Стебля в свой первый визит.

Его губы тряслись, а взгляд был устремлён в пустоту. Рядом с ним валялся нож с длинным зазубренным лезвием, покрытым тем же зелёным веществом.

— Что случилось? Где, где профессор? — выкрикнула я, чувствуя, как холодеет всё внутри.

Парень наконец-то обратил на меня внимание. Его глаза, расширенные от шока, остановились на мне, но взгляд оставался странно расфокусированным, словно он смотрел сквозь меня.

— Это не я! Не я! Я его не убивал! — выпалил он, слова вылетали из его рта, спотыкаясь друг о друга. — Не я... Нет!

Я сделала шаг назад.

Убивал? Слово эхом отдалось в моей голове, отказываясь обретать смысл. Убивать можно живое существо, человека. Но как можно убить растение? Пусть даже разумное?

Но внезапно до меня дошло. Эта куча растительного материала... эти обрубленные ветви, эти надорванные листья... Это был не мусор.

Нет.

Это был он. Профессор Стебель. Или, скорее, то, что от него осталось.