Книга Хрущевка княжны Соколовской 3, страница 28 – Полина Змееяд

Вернее, для них это будет развлекательной прогулкой, а я очень хотела побеседовать с руководством одной любопытной галереи, в создание которой отец Марго когда-то вложил кое-какие средства.

С неба летел снег вперемешку с дождем, так что у меня не возникло желания разглядывать фасад и вывеску заведения. По приезде мы сразу нырнули внутрь, чтобы поскорее согреться.

Я ожидала увидеть что-то вроде захолустного музея и угадала. В довольно ветхом помещении нас встретила пожилая женщина, которая торговала билетами.

– Вы как раз успеваете посетить выставку работ нашего местного художника-футуриста. Уверяю, вы останетесь в восторге от игры света и тени на его работах, и от глубины их смысла, – тараторила она, пока я оплачивала три билета.

Девочки оглядывали тесное помещение прихожей с сомнением. Я разделяла их чувства, но старалась быть вежливой. И хотела оценить обстановку, прежде чем соваться к местному начальству.

Экспозиция мягко говоря не впечатляла. Она занимала два зала второго этажа и выглядела до ужаса унылой. Просто ряды картин, представлявших собой хаотичные нагромождения пятен и геометрических фигур, развешенные по стенам. Тут даже свет не был нормально выставлен, и некоторые полотна оказались «засвечены» солнечными лучами из окон, в то время как другие прятались в густой тени.

– И это – то самое место? – поморщив нос, уточнила Марта.

Я рассказала сестрам о целях нашего визита, но предупредила, что им делать ничего не нужно: только составить впечатление о галерее. Они наверняка понимают в местном изобразительном искусстве больше, чем я.

В прошлой жизни то, что называлось современной живописью, ставило меня в тупик. Кто-то из коллег видел в этих картинах какие-то эмоции, какой-то замысел, но я упорно придерживалась мнения, что все смыслы, которые они якобы считывают – не более чем проекция, а сам художник если чем и вдохновлялся, то веществами из списка запрещенных. Впрочем, быть может, я просто плохо разбиралась в изобразительном искусстве: всегда предпочитала литературу.

Но сестры тоже не выглядели заинтересованными. Они, наверное, больше привыкли к классическим произведениям, может бывали в столичных галереях, и не слишком наслаждались ни «полотнами», ни экскурсией, которую для нас проводила другая пожилая женщина в аляповатом платье, которое будто расписывал тот же художник, что малевал картины.

Я не вслушивалась: взгляд помимо воли соскальзывал с непонятных изображений и цеплялся за пыль в углах, выключенные лампы, которые вообще-то должны были работать, чтобы мы могли насладиться всем величием талантливого современника. Я видела старые жалюзи на окнах, побитый временем и перестановками старый паркет, и никак не могла понять, почему именно здесь Морозов и еще некоторые влиятельные промышленники города предпочитают покупать картины.

Судя по документам, галерея все еще держалась на плаву именно благодаря помощи Морозова старшего, но создавалось впечатление, что он отдавал этому месту копейки, лишь бы оно не закрылось. Но зачем?

Нашего терпения хватило на пол часа. Когда сестры начали зевать, я поняла, что тянуть дольше не имеет смысла: все, что могла, я уже увидела. Поэтому, поймав паузу в монотонной речи экскурсовода, я спросила у нее, могу ли побеседовать с директором.