Книга Хрущевка княжны Соколовской 3, страница 81 – Полина Змееяд

– Предлагаешь и дальше распалять его самолюбие? Неплохой ход, но понадобится слишком много времени. А у нас его нет, – возразил Краузе, однако его слова звучали не слишком уверенно.

Похоже, сам он не может ничего придумать.

Еще какое-то время мы провели в тишине. Я вслушивалась в шум дождя, пытаясь уловить за хвост идею, которая вертелась где-то на краю сознания и все никак не давалась в руки. Но наконец мне это удалось.

– А если мы сделаем так, чтобы заменить картины было уже нельзя? Судя по словам Мышковской и других дворянок, те картины, которые «ценители» покупали у Шихте еще до всей этой шумихи, висели на видных местах, будто в насмешку: в гостиных, личных кабинетах и приемных. Любой желающий может их рассмотреть, посетив хозяина дома, – медленно рассуждала я, пытаясь одновременно до конца сформулировать свою идею.

– Допустим это так, и что? Не каждый из дворян обладает достаточными знаниями, чтобы отличить оригинал картины от подделки. Как бы они не хотели верить в обратное, – снова резонно возразил Краузе.

– Да, но мы с Натальей можем их просветить. Или даже пусть они сами этим займутся, – я улыбнулась, когда идея наконец оформилась в четкий план, и заметила заинтересованный взгляд Эдуарда.

– Предлагаешь задать моду на дотошное разглядывание катин? Чтобы дамы во время очередного светского приема изучали каждую мелочь, каждый мазок и застрявший волос кисти в краске? – догадался он.

– Именно так. А еще особенности игры света и тени, контрасты, текстуру и миллион других деталей, – добавила я, чувствуя, как сформированный план вновь придает мне уверенности.

– Хорошая идея, но жаль, что все эти наблюдения останутся лишь на словах. Сплетни конечно разлетятся быстро, и когда картины будут изучены всеми любопытствующими вдоль и поперек, заменить их будет не так уж просто. Однако хотелось бы получить еще и письменные данные, чтобы при обыске знать, на что смотреть, – Краузе снова потер висок, но идея ему явно нравилась. Он даже не ворчал и больше не спорил.

– На счет записей у меня тоже есть одна мысль, но я не знаю, удастся ли ее осуществить. Если получится – я предоставлю вам описания картин, если же нет – придется полагаться лишь на сплетни, – я поднялась с дивана и, оставив Эдуарда в легком недоумении, вышла из кабинета.

На самом деле никакой необходимости скрывать от него мой план не было, но я и правда боялась, что задуманное мне не удастся, поэтому не стала обнадеживать старика.

Домой вернулась со смешанными мыcлями: с одной стороны, воодушевленная тем, что у меня все еще есть план, с другой – грудь терзало смутное беспокойство. И оно усилилось, когда мы наконец поужинали и Марина ушла в свою комнату. Марта же осталась за столом, при этом смотрела она на меня не слишком дружелюбно.

– Ты хотела со мной поговорить, – напомнила я, когда молчание стало невыносимым. – О чем?

– А сама не догадываешься? – Марта прищурилась, и я едва не вздрогнула: столько злобы я видела в ее взгляде впервые.

– Увы, нет, – я старалась сохранять спокойствие, но под недовольным взглядом сестры делать это становилось все сложнее с каждой секундой.

– Ты должна была уступить место нашей сестре. Это ее тело! Как ты могла забрать его в тот момент, когда у нее появился шанс вернуться? Как ты смеешь называть себя нашей сестрой, когда все, что ты делаешь – это бегаешь по своим делам? Ты совсем о нас забыла! Наша настоящая сестра позаботилась бы о нас как следует! И ситуации со Снежиным она бы не допустила, и… – аргументы у Марты закончились и она замолчала, но злоба во взгляды никуда не делась.