Книга Хрущевка княжны Соколовской 2, страница 29 – Полина Змееяд

План не выглядел особенно надежным, но другого я так и не придумала. И сколько еще ждать, пока Наталья соберет информацию, тоже не знала.

На следующий день я стояла у двери на кафедру, не решаясь ее открыть. Думала о том, как буду смотреть в глаза Тарковскому после вчерашнего разговора, о том, что он уже мог предпринять после всего, что я ему вчера рассказала, и руки немели от холода.

– Доброе утро, княжна, – его голос раздался за спиной, спокойный и слегка насмешливый, будто в ответ на все мои опасения.

Я вздрогнула, но он сделал вид, что не заметил. Галантно открыл для меня дверь, пропуская внутрь. Пришлось зайти, потому что топтаться у порога и дальше становилось уже просто неприлично.

– Боитесь? – с насмешкой спросил Тарковский, когда дверь за нами захлопнулась.

– Справедливо опасаюсь, – поправила я, сразу усаживаясь за стол, чтобы создать между нами хотя бы иллюзорную преграду. Почему-то казалось, что так спокойнее.

– И что же я по-вашему могу сделать? Рассказать всем, что вы на самом деле не Марго? – князь рассмеялся, и даже сейчас, в атмосфере сильного напряжения, его смех парадоксальным образом казался мне приятным. – После таких заявлений меня самого могут в дом умалишенных отправить.

– Хотите сказать, что никак не используете эту информацию? – я даже фыркнула, настолько уж смешными казались собственные слова.

– Я этого не говорил. Но я не намерен вам вредить, – судя по звуку шагов, Владислав остановился у окна. Он явно не спешил приниматься за дела.

– Значит, намерены использовать новые данные мне во благо? – я уже едва не смеялась в голос.

– И этого я тоже не говорил, – ответил князь неожиданно резко.

– Так зачем вам вообще было выпытывать из меня это дурацкое признание? – не выдержала я и все-таки обернулась.

Тарковский смотрел в окно, его правая рука зависла у лица так, будто в ней должна быть сигарета. Но никакой сигареты я конечно же не увидела. Князь не ответил – впервые за все то время, которое я его знаю.

– Не смотрите на меня так. Я не курю с тех пор, как покинул военную службу, – бросил он небрежно, переводя тему.

– Мне все равно, – чувствуя, что раздражение уже едва ли не плещет через край, я пододвинула к себе календарь, в который точно что-то записывала в пятницу.

К счастью, от продолжения странного разговора меня спасли другие преподаватели. И до конца дня я без труда избегала общества Тарковского. Правда, его слова все никак не шли из головы. Я думала о том, что он сказал, вернее о том, чего не сказал: не из праздного же любопытства он меня оружием пугал. Наверняка ведь была какая-то причина, по которой он так старался подтвердить свои подозрения. Но если это не ради того, чтобы вынудить меня выйти за Яринского, и не ради того, чтобы мне помочь, то на кой черт ему это вообще понадобилось?

За попытками решить загадку я едва не забыла, что должна отправить ответ настойчивому престарелому ухажеру. Витиевато извинившись за поздний ответ, я посетовала на отсутствие подходящих нарядов у себя и у сестер, но прямого согласия присутствовать на приеме не дала.

Конечно, Яринский не идиот и заметит эту маленькую хитрость. Но чтобы выбить из меня согласие, ему придется обменяться со мной еще как минимум парочкой писем. А я уж постараюсь затянуть эти своеобразные переговоры на максимально приличный срок.