Книга Хрущевка княжны Соколовской 2, страница 8 – Полина Змееяд

Еще раз пробежавшись по газетным вырезкам, я убедилась, что никаких сообщений о катастрофе, унесшей жизни князя и княгини Соколовских, в них нет.

Получается, записи собирала не Марго, иначе она включила бы сюда и информацию о гибели родителей. Ей лишь не хватило духу ни избавиться от этой жуткой коллекции, ни смотреть на нее, но заботливо клеил вырезки на стену кто-то другой. Уж точно не сестры. Но кто и зачем?

Еще раз вернувшись к той части истории, в которой отец взял займ у Яринского, я пробежала взглядом по двум заметкам. Первая говорила о продаже еще части акций, следующая – о том, что князь Соколовский вложил пятьсот тысяч рублей в деревообрабатывающее предприятие. Которое, конечно же, тоже закрылось.

О причинах неудач, постигающих все дела, к которым прикладывал руку отец, я не могла судить по газетным материалам. Вот бы как-нибудь узнать, почему закрылась и красильная мастерская, и древесная? И галерею бы навестить, о которой говорилось в одном из выпусков.

Как же много всего.

Я уснула прямо в кресле, утомленная ворохом мыслей, и через несколько часов вскочила с него под мерзкий звон будильника. Повела затекшими от неудобной позы плечами, чувствуя, что глаза слипаются. И решила, что уж одну пробежку могу и пропустить.

Преодолевая сильнейшее внутреннее сопротивление, упала на диван и закрыла глаза. Но сон не шел. То думалось, какая я безответственная, то в памяти всплывали детали истории, которую узнала вчера.

Пятьсот тысяч, которые отец Марго взял, когда ей было тринадцать лет. Сейчас мне двадцать два, то есть прошло примерно девять лет. И долг вырос до двух миллионов. Это сколько процентов годовых? Около сорока? Очень много, это законно вообще?

Надо все-таки забрать копию договора и тех документов, которые мне показывал Яринский вчера. И чего сразу не догадалась? Теперь придется тащиться в его контору самой.

И еще – узнать бы про те предприятия. Как жаль, что нет интернета. А ходить по архивам – то еще удовольствие. Да и не пустят меня.

Если подумать, в старых газетах наверняка должна быть информация, но не сидеть же днями напролет в библиотеке, пролистывая старые подшивки и позабыв обо всех остальных делах.

Не удалось даже задремать, так что я перестала жмуриться и осматривала комнату, особенно ни на чем не заостряя внимания. Когда взгляд споткнулся о визитку журналистки, которую я решила не выбрасывать, в голове начал постепенно созревать план. Он окончательно сформировался к тому моменту, когда я тряслась в автобусе, но его осуществление придется отложить до ближайших выходных.

Чтобы получить документы, мне пришлось на два часа раньше уйти с работы. Я даже пожертвовала обедом, чтобы успеть закончить все дела в срок, и приятно удивилась, когда Юлия Петровна сама принесла мне одноразовый пластиковый контейнер с гречкой и куриной котлетой.

– Кушайте, дорогая, – она почти материнским жестом провела по моим волосам.

Уйти мне позволили, и я направилась по адресу, который мне любезно подсказал Тарковский. Когда я спросила у него о Яринском, князь как будто оживился. Я ожидала, что он скажет что-то вроде «о, вы наконец взялись за ум и прекратили детские капризы», но он промолчал. Лишь сухо назвал дом и улицу, где находилась фирма, выдающая деньги в долг, и поспешно вернулся к работе.