Книга Хрущевка княжны Соколовской 2, страница 11 – Полина Змееяд

Я стратегически отступила к двери, рассчитывая в случае провала позорно выскочить за нее.

Оценив мой маневр, Яринский замедлил шаг. Кажется, он понял, что перегнул палку, и вскоре вовсе остановился.

Я не отказывала ему напрямую впервые, так что, похоже, он решил не давить и воспользоваться шансом.

– Что ж, полагаю, вы, как приличная барышня, мечтаете, чтобы ваше замужество было обставлено со всей возможной роскошью? – примирительно спросил он, снова усаживаясь в кресло.

Я выдохнула, но на всякий случай осталась возле полок с книгами, рядом с дверью.

– Удивительно, насколько хорошо вы понимаете душу приличных барышень, – я говорила с сарказмом, но настолько тонким, что Яринский его вовсе не уловил.

– В этом нет ничего сложного, – отмахнулся он, польщенный. – Я… постараюсь учесть ваши желания.

Мое желание – избавиться от долга и никогда больше тебя не видеть, старый развратник! Но увы, его ты точно не выполнишь. Так что пока ограничусь тем, что приму такую своеобразную отсрочку. Ты у меня еще искупаешься и в кипятке, и в молоке, и посмотрим, что на выходе от тебя останется. Уж не добрый молодец точно. Пожалеешь еще, что со мной связался, но будет поздно!

– Благодарю, – план выстроился сам собой, в одно мгновение. Очень приблизительный и шаткий настолько, что малейший порыв ветерка мог разнести его в труху. Но другого пока нет.

На несколько мгновений мы замолчали. Яринский, вероятно, обдумывал что-то насчет ухаживаний за «приличной барышней», я уже чуть ли не секунды считала. Ну где эта секретарша?!

Когда банкир хотел заговорить еще о чем-то, дверь наконец открылась. Девушка с толстой картонной папкой в руках просеменила к столу начальника и опустила на него документы.

Яринский зыркнул на нее недовольно, девочка сжалась и поспешила выскочить за дверь.

А меня больше уже ничего не интересовало: я пробежалась взглядом по первому документу и убедившись, что это тот самый договор, подхватила папку.

– Не смею больше отвлекать вас от дел, – улыбнулась Константину Георгиевичу и поспешила скрыться за дверью вслед за секретаршей, не позволив «жениху» даже открыть передо мной створку.

– Ваше общество – для меня самое приятное времяпрепровождение, – донеслось мне в спину, но я не слушала: уже опаздывала на встречу с Краузе, который обещал забрать меня и отвезти к месту первого занятия.

С ним мы приехали на тот же пустырь, где я проходила своеобразное «посвящение». Всю дорогу Эдуард ничего не спрашивал, но на папку поглядывал с заметным интересом. Однако я не спешила делиться своими планами с ним.

Выбравшись из машины, с удовольствием втянула носом прохладный и по-осеннему сырой воздух, плотнее кутаясь в плащ.

Недавно прошел дождь, трава уже начала желтеть и под ногами хрустел покров из жухлых листьев, которые плотным ковром устелили голый камень. Именно с этого участка над рекой я в прошлый раз сняла тонкий слой почвы.

При воспоминании о силе, которую я ощутила в тот день, по коже пробежали мурашки то ли страха, то ли предвкушения. День стоял ветреный и облачный, поэтому здесь, высоко над рекой, я явственно чувствовала, что могу очень многое сделать.

– Не обманывайся ощущением всемогущества, – улыбнулся Краузе, вытягивая из нагрудного кармана платок. – Ветер, быть может, и способен на что угодно, но ты пока не можешь его обуздать. Дашь ему слишком большую свободу – лишишься контроля, дашь слишком малую – и он истает, умрет в твоих руках, как дикая птица в неволе.