Книга Хрущевка княжны Соколовской 2, страница 13 – Полина Змееяд

Обернувшись к Краузе, столкнулась с его непроницаемым взглядом. По его спокойному виду не удавалось понять, хорошо ли то, что мной произошло, или не слишком. Но несомненно мое падение предотвратил именно он.

– Спасибо, – собственный дрожащий голос показался жалким.

– По крайней мере, стихия отозвалась. С учетом того, как поздно в тебе пробудился талант к взаимодействию с ней, она могла и вовсе не отвечать ни на какие просьбы.

Я выдохнула, ободренная хотя бы тем, что не получу нагоняй за невыполненное задание. Но неприятный осадок в груди все же остался. Почему не получилось? Очевидно поднять в воздух платок гораздо проще, чем поднять человека, так с какой стати ветер принялся исполнять второе желание, а не первое?

– Постарайся вспомнить, о чем и как ты думала прежде чем тебя потащило к краю обрыва. И какие эмоции вызывало второе, неблагоразумное желание.

Я вдохнула, стараясь унять дрожь в коленках, и сосредоточилась. Но никаких особенных эмоций припомнить не могла. Разве что немного злилась, а мысль о полете казалась такой успокаивающей, легкой, даже нежной. Я представляла не столько само по себе физическое действие, сколько те ощущения, которые буду испытывать.

Еще немного покопавшись в памяти, выяснила, что на краю сознания мелькали мысли и о том, какой силы и в каком направлении должен дуть ветер, чтобы поднять человека, но не нанести ему вреда.

То есть, все как учил Краузе. При этом опасная шалость получилась почти без раздумий, а чертов платок так и валялся на куче листьев.

Я подняла его, отряхнула и сосредоточилась. Но быстро поняла ошибку, когда вокруг меня образовалось пустое, почти мертвое пространство, которое не отзывалось ни на какие слова. Усилием воли расслабила плечи и попыталась вспомнить это состояние «полета».

Если каждый маг сам определяет, в какой мере властвовать над стихией, а в какой дать ей свободу, то у меня кажется властвовать не получится вовсе. И попытка ветра сбросить меня со скалы это явно доказала.

На одной руке я продолжала держать уже порядком запачканную ткань, вторую опустила и, раскрыв ладонь, ощутила, как легкий поток ластится к пальцам. Доверилась ему, отдаваясь этому странному ощущению невесомости и свободы, но теперь уже думала не о настоящем полете, а лишь о том, как, повинуясь мягкому порыву, платок соскальзывает с руки, нежно оглаживая кожу кружевными краями, и зависает в воздухе.

– Отлично! – возглас Краузе заставил открыть глаза.

Платок висел в нескольких сантиметрах над моей ладонью, щекоча исцарапанную кожу.

Домой я возвращалась как шпионка с секретного задания: старалась не попадаться никому на глаза, чтобы у соседей не возникло лишних вопросов о моем внешнем виде.

Дома под причитания сестер выбросила платье. При этом девочки смотрели на меня со слишком уж сильным сочувствием, которое ситуации не соответствовало.

– Что случилось? – не вытерпела я, когда после ужина они продолжили таинственно переглядываться, ни слова мне не говоря.

– Н-ничего, – испуганно покачала головой Марта. – Все как обычно.

– Да неужели? – я продолжила смотреть на сестер в упор и вскоре младшая сдалась.

Она со вздохом скользнула в комнату с двумя кроватями, куда я обычно не заходила, уважая личное пространство девочек, и вытащила оттуда большой белый букет. С явным отвращением установив его посреди обеденного стола, она вытащила из охапки белых роз записку и протянула мне.