Книга Виктория - значит Победа. Каждому по делам его, страница 11 – Салма Кальк

Мы с Гвискаром, не сговариваясь, переглянулись и рассмеялись. Потому что непотребное, осуждаемое и церковью, и светом. Но совершенно прекрасное.

Граф оглядел нас обоих. Всё понял, надо полагать.

— Господин граф, и что вы услышали в его словах на предмет лжи и правды? — я всё ещё смеюсь, но успокаиваюсь, увидев его серьёзный взгляд.

— Серединка на половинку, как вы говорите, Викторьенн. Частично правда, частично — ложь.

— И он не подумал, что вы поймёте?

— Он мало знает о магии. И не желает знать больше, а мог бы, и знать, и, может быть, использовать. Или настолько привык лгать по этому вопросу, что уже не задумывается. Что вы узнали о его делах с вашим отцом?

— Момент. Я сейчас вам это покажу.

Иду, снимаю наши защитные плетения… не снимаются. Точнее, снимаются, но не все. Я вляпываюсь можно сказать с разбега, потому что не ожидаю, и меня отбрасывает и корёжит, а потом соображаю, что Гвискар тоже приложил руку к защите. Точно, смертная сила.

Вдох, выдох, собраться, вспомнить, чему учил маркиз де Риньи. И снять те остатки, которые с первого раза показались неодолимыми.

Не вполне понятный звук сзади заставил обернуться, и я увидела взлетевшие брови и изумлённый взгляд Гвискара.

— Не показалось, — говорит он, качая головой.

— Понял, да? — строго говорит ему господин граф. — Чтобы пылинки с неё сдувал, ясно тебе?

— Но… как? Я видел… кое-что. И не понимал, как так можно. Впрочем, и сейчас не понимаю.

— Чудеса редки, а исключения возможны, — строго сказал господин граф.

— Но это же… неоспоримый факт, вы сами говорили нам, несмышлёным, что некромантия и остальные силы никак не стыкуются. И вся моя жизнь — тому подтверждение.

— Так и есть, — кивнул граф. — Но я же говорил, что на всякое правило найдётся исключение — если хорошенько поискать. И такое исключение мы сейчас видим перед собой. Ты понял, что об этом следует молчать?

— Господин граф, за кого вы меня принимаете? — укоризненно взглянул на него Гвискар. — Я всеми силами заинтересован в том, чтобы у госпожи де ла Шуэтт… у Викторьенн всё было хорошо. Я помогу ей всем, чем смогу, мои силы и возможности в её распоряжении. Я уже обещал ей помощь, а теперь… я просто сделаю для неё всё.

И так он это сказал, что… улыбка сама собой полезла на моё лицо. Я смотрела на него и не могла отвести взгляд. А он смотрел на меня. И тоже сиял улыбкой мне навстречу. И так продолжалось некоторое время…

— Идите, Викторьенн, за чем вы там шли, — ворчливый голос графа нарушил тишину и магию этого мига.

Я выдохнула, ещё раз улыбнулась Гвискару и убежала наверх. Чтобы совсем малое время спустя принести им шкатулку — ту самую, в которой лежали документы господина де Сен-Мишеля.

Гвискару я вчера разве что рассказала о факте шантажа, а с господином графом и вовсе пока не выпало случая поговорить о моей поездке — потому что праздники и дома у меня он по обычному расписанию не появляется. И теперь я просто достала письма Фрейсине и разложила перед обоими.

— Подлец бесчестный обыкновенный, — припечатал Гвискар. — И значит, с ним можно так же.

А господи граф посмотрел на меня.

— Викторьенн, вы помните ту бумагу, которую он вам показывал?

— Помню. Она написана этой же самой рукой, никак не рукой моего отца. Сам написал, сам показал. Я думаю, хотел заставить отца подписать, но отчего-то не вышло.