Книга Виктория - значит Победа. Каждому по делам его, страница 188 – Салма Кальк

— Что сделать для тебя? Как помочь?

Не знал он, что ей ещё сказать, не мог придумать.

— Ничего, всё в порядке. Даже, наверное, не самым худшим образом. Я думаю, мы справляемся. Просто, ну… Люди живут, у них всё, как надо, а копнёшь — там разные ужасы. Почему принцессу выдали замуж за какого-то отвратительного человека? Почему Фрейсине не сподобился договориться с женой, обращался с ней совершенно неподобающим образом и с сыном — тоже? Ладно Викторьенн, ей было шестнадцать и она по местным законам совершенно не могла сама за себя постоять и родных у неё тоже всё равно что не было. Но у принцессы есть родня, где они? Где родня матери молодого Фрейсине? Почему они позволили всё это?

Виктория говорила так горячо, что с её кончиков пальцев сыпались искры. Нормальные золотые искры мага-универсала. Эмиль осторожно выпустил щупальце и погладил её кончиком по щеке.

— Я не знаю, отчего так. Но там, где встречаю несправедливость, стараюсь что-то с ней сделать. И помочь тем, кто не может помочь себе сам.

— Вот, правильно. Помочь тем, кто не может помочь себе сам. Нужно делать что-то такое. Я понимаю — лютый патриархат, но разве король не заинтересован в том, чтобы в его королевстве было больше здоровых и разумных магов? А для того их нужно воспитывать… не так, как Фрейсине воспитывал сына. Или вот… если Луиз выйдет замуж, и окажется, что её муж только прикидывался приличным, а в душе подлец, и ведёт себя с ней по подлому, что ты сделаешь?

— Убью, — спокойно ответил Эмиль, потому что другого ответа на этот вопрос не было и быть не могло.

— Вот и славно, — выдохнула она и улыбнулась, а потом даже рассмеялась.

— Что такое, Виктория?

— Ты не поймёшь, нет. Я жила в мире, где возможен развод, если супруги не могут больше быть вместе, где дети обязательно учатся в школе, и где нельзя убивать. Просто нельзя. Но я пожила тут у вас и понимаю, что некоторым иначе никак не объяснить. Они придержат некоторые стороны своей натуры, только если пригрозить им хорошенько. И если они будут уверены, что стоит им только дёрнуться — и они не выживут. Вся моя гуманная природа разлетелась в клочья.

— Зато ты не дрогнешь и справишься, с чем бы ни столкнулась, — улыбнулся Эмиль. — А я встану рядом и помогу.

— Вот, не будешь доискиваться, кто прав, и что я вообще должна делать по местным недалёким представлениям, а встанешь рядом и поможешь. Потому — ты, и никто другой в этом мире. Ни у кого более я не увидела такого широкого кругозора и готовности поддерживать странности своей женщины. Нет, увидела, но они, гм, слишком немолоды, чтобы жить с ними и идти за них замуж, с ними я просто буду дружить.

— И кто же это?

— Господин граф и господин маркиз, — улыбается. — Но они именно друзья, а ты… не только друг. Но хорошо, что и друг тоже. Иначе я бы не смогла.

— И тебя не смутит, что мне доводилось довольно близко знать других женщин? — интересуется Эмиль.

Она фыркает.

— Что, вечер откровений? А это в самом деле нужно? Может, мне тоже перед тобой весь послужной список вывалить? Так-то что я сама небезупречна, что Викторьенн — жертва насилия, носившая ребёнка от негодяя. Мы оба с тобой взрослые люди, и у каждого из нас до момента встречи была какая-то жизнь. И я думаю, что мы из той жизни взяли всё лучшее, что можем использовать сейчас, как опыт.