Книга Виктория - значит Победа. Каждому по делам его, страница 66 – Салма Кальк

— Но сначала я все же поговорю с Терезой. Упаси боже, не здесь, а дома, как вернёмся. Я уже очень просила её не делать никогда ничего подобного, и желаю послушать, что она мне скажет в ответ.

— Помочь? Могу послушать из теней.

— Да, я буду благодарна.

Мало ли, что там вылезет? И для чего она давала деньги Франсин?

К счастью, концерт окончился, за ужином Тереза с её Орвилем сидели не рядом со мной и Гвискаром, а после ужина уже можно было выдвинуться домой. И как только мы оказались дома, я сразу и спросила:

— Тереза, поговорим?

— Конечно, — заулыбалась она.

Наверное, подумала, что будем снова мужчин обсуждать или секретами обмениваться. Эх.

Но мы устроились в моей спальне, и еды нам принесли — у Сегюров кусок в горло не лез, вот честно.

— Тереза, что за история с долгами у старшего господина Орвиля? — интересуюсь как могу спокойно.

Она смотрит, вытаращив глаза.

— Долгами?

— Именно, Тереза. Он говорит — у него твои расписки на триста с лишком франков золотом.

— Я думала, отдам с дохода, а доход оказался маленьким, — пробормотала она, не глядя на меня.

— Куда там маленьким, я людям в год по стольку плачу, — начинаю заводиться, а это совершенно излишне.

— Да, я, кажется, немного запуталась, — говорит она совершенно растерянно. — Я думала, сумма меньше. А вышло…

— Тереза, куда ты потратила эти деньги?

— Ну… арро, пирожные… Ты ведь запретила в лавках давать мне в долг.

— Да, запретила. Но ты понимаешь, сколько пирожных нужно съесть на такую сумму?

— Я помогала Франсин, вот. Она оказалась в безвыходной ситуации! — Тереза зарыдала.

— Что? — не понимаю я.

Люди статуса Франсин могут оказаться в безвыходной ситуации, но их ситуации обычно дешевле, чем у, скажем, какой-нибудь светской дамы.

— У неё возлюбленный, он проигрался. Сильно проигрался.

— Ты рехнулась, Тереза? Какой ещё возлюбленный Франсин? И почему мы с тобой должны за него платить? Ты понимаешь, что я сейчас выгоню её на улицу, в чем она есть, и не подпущу к дому и к тебе на пушечный выстрел?

— О нет, Викторьенн, не надо, пожалуйста, как я буду без неё? — Тереза заламывала руки и хватала меня за платье.

— Тебе будет помогать Мари. Или Жанна. А потом найдём такую камеристку, которая не будет обходиться так дорого. Ты понимаешь, что я сейчас предложу ей оплатить долг? У неё есть деньги?

— Нет у неё ничего, ты же знаешь, она сирота, и если бы не служба в нашем доме…

— Так отчего же она не дорожила службой в нашем доме?

— Дорожила, очень дорожила!

— И твоим добрым именем не дорожила совершенно. Ты понимаешь, что если на расписках твоя подпись, то господин Орвиль может вызвать тебя в суд? Хочешь в долговую тюрьму? Или продадим Вишнёвый холм? Господин Франсуа де Тье с удовольствием купит его у тебя. Но ты останешься ни с чем. Ты этого хотела?

— Нет, нет, я не хотела, — Тереза рыдает безостановочно, я чувствую себя, будто пнула котёнка, но понимаю, что просто молча заплатить и ничего не сказать и не сделать — неправильно.

— Отчего-то твой Люсьен не писал расписок, когда ты просила денег для него. Или тоже не для него, а для Франсин, или кому там ещё?

Она уже даже и не отвечает, а я крепко подозреваю, что с долгами для Орвиля тоже что-то было нечисто.

Иду к ней в гардеробную, нахожу там Франсин. Та что-то делает в углу, подскакивает, услышав шаги, и очень пугается, увидев меня.