Книга Виктория - значит Победа. Каждому по делам его, страница 91 – Салма Кальк

Но ничего не помогало. Виктория продолжала бледнеть и холодеть… но пока ещё дышала.

— Эмиль, а если опереться на ненормальные отношения Викторьенн со смертной силой? — спросил граф Ренар. — Сделайте что-нибудь… такого толка. Думаю, хуже не будет.

Эмиль задумался — что сделать-то?

Он первым делом касается щеки Виктории концом щупальца — и нет, ничего не происходит. Два, три щупальца — и ему кажется, что щека её в том месте, где он коснулся, стала чуть ярче, самую чуточку. Ещё больше? А как? Тут же людей, как рыб в бочке, и добрая половина их них — простецы, они ж концы отбросят, и поминай потом, как звали!

Единственное пришедшее ему на ум решение было странным. Ну да… хуже ведь не будет?

Он освободил одну руку и нашарил под одеждой свой амулет. Вытянул его наружу. Прикинул, что длины цепочки должно хватить. И, не снимая со своей шеи, надел на неё, прижав к себе ещё сильнее.

И оказался вознаграждён — потому что сначала Виктория задышала глубже, потом раскрыла рот и задышала ртом, а потом и глаза тоже распахнулись. Кожа показалась чуть менее бледной, так, будто света мало, а его и мало.

Она застонала, кажется, попыталась что-то сказать…

— Жива, слава господу, — выдохнул управляющий.

— Жива, хорошо-то как, — проговорила Тереза де Тье и заплакала, вот правда заплакала.

— Виктория, — позвал Эмиль.

— А… что… я вообще где? Что меня держит? Что за… — она пыталась пошевелиться, но цепь держала их обоих крепко.

И Эмиль не знал, что будет, если он снимет с неё эту цепь.

— Эмиль… что это?

— Это, госпожа моя прекрасная, мой амулет. Кажется, он помог вам. Или та сила, которую он сдерживает, но которая оказалась целительной для вас, — при всей этой толпе, наверное, не стоит быть с ней фамильярным.

— И что теперь? Как дальше-то?

Вот ведь, едва глаза открыла, и туда же — что дальше.

— Если честно, я не знаю, что дальше. Но мы должны будем попробовать.

Эмиль вздыхает, берётся за цепь и снимает с неё. Она выдыхает. Шевелится, по-прежнему — у него на коленях.

— Мне… как-то странно, — говорит.

— А мне страшно, — пискнула служанка, стоявшая рядом.

— Отойди, раз страшно, — шикнул на неё управляющий. — Но и впрямь как-то… страшновато. Будто мы все на кладбище каком.

Эмиль подумал, решил, что хуже не будет, и взялся за зеркало. И велел Луиз найти дома какой-нибудь запасной амулет и принести ему немедленно. Что ж, детка не задержалась — появилась довольно скоро, они все успели только обменяться ощущениями — что и впрямь что-то неладно.

Луиз вышла из теней — приличная дева из знатного семейства, сделала изящный реверанс и приветствовала всех тихим вежливым голосом. И протянула Эмилю подвеску на цепочке.

— Вот, это для кого?

— Это для Викторьенн, — усмехнулся Эмиль и надел подвеску на шею.

Виктория снова распахнула глаза широко и глубоко вздохнула.

— Так лучше, спасибо. Всё равно что не могла дышать, как человек, а теперь могу.

— Вот и славно, — улыбается Эмиль. — Господин Валеран, можем мы теперь уложить госпожу Викторьенн? И важно, чтобы её никто не беспокоил, и вообще посторожить.

— Я могу посидеть с ней, — сверкнула глазами Луиз.

— Хорошо, но начнём с камеристок.

Он поднялся, шагнул с ней на руках в её спальню, и там уже передал камеристкам. Обе камеристки вне подозрений, так что — пускай заботятся о госпоже. Луиз осторожно заглянула — можно ли? Эмиль кивнул — можно.