Книга Дракон с багом. Записки попаданки, страница 92 – Анна Айдарова

Стив медленно поднялся. Его движения были, конечно, неловкими и немного скованными — и правда неловким станешь, когда на тебя столько народа пялится, даже не скрывая любопытства! Но я не чувствовала в нем прежней паники. Он вполне уверенно сделал несколько шагов, отделявших его от латунного шара, и остановился. Его взгляд был прикован к металлической сфере. Он не смотрел на присяжных, на тетку, на судью. Он смотрел только на цель.

Закрыл глаза. Глубокий, медленный вдох.

Воздух вокруг него заколебался, затрепетал, но на этот раз не от хаотичного жара, а от концентрации энергии. От его фигуры стало исходить слабое золотистое свечение.

— Он сейчас взорвется, дорогой, ты видишь? — восхищенно пискнул кто-то из дам, даже не потрудившись принизить голос.

Но Стив не взрывался. Он открыл глаза. Глаза его превратились в два огненных янтарных драконьих глаза, кожа на лице потрескалась, выпуская ровный драконий огонь. Он поднял руку, но не сжал ее в кулак. Его ладонь была раскрыта, как у дирижера, готового дать первый самый важный ауфтакт оркестру.

И симфония началась!

Из центра его ладони вырвался не яростный, неуправляемый поток пламени, а тонкий, сконцентрированный луч. Он был не алого, а ослепительно белого цвета, с голубоватым ядром, и гудел низким, ровным, мощным звуком, похожим на работу гигантского парового котла. Этот луч был похож на световой скальпель.

Он коснулся латунного шара не сразу. Стив медленно, с невероятной точностью, повел лучом по его поверхности. Металл там, где касался свет, не взрывался и не брызгался. Он просто… плавился. Тек, как густой мед, образуя ровные, блестящие наплывы. От шара пополз густой, сладковатый запах раскаленного металла.

Стив водил лучом с ювелирной точностью. Он не просто плавил шар — он придавал ему форму. Сначала шар сплющился в лепешку, затем Стив начал вытягивать из него тонкую, изящную нить, закручивая ее в спираль. Потом луч сместился, создавая рядом еще одну. Это было завораживающе. Это было… красиво. Из разрушительного пламени он создавал невиданную утонченность.

Ни одна искра не упала на пол. Ни один сантиметр мрамора не пострадал. Все колоссальное тепло и энергия были сфокусированы исключительно на куске металла. Луч гудел, Стив стоял недвижимо, его лицо было маской предельной концентрации, на лбу выступили капли пота, тут же испаряющиеся в легкий парок.

Наконец, он плавно опустил руку. Луч погас, не оставив после себя ни дыма, ни гари. На полу, там, где лежал шар, теперь покоилось изящное латунное изделие — что-то среднее между абстрактной скульптурой и сложным инженерным узлом. Оно все еще было раскалено докрасна и отдавало жаром, но это было творение. А не разрушение.

Тишина в зале продлилась еще несколько секунд, а затем ее разорвали аплодисменты. Сначала робкие, от одного-двух человек, потом громче, нарастая. Аплодировали не все. Тетушка Барбари сидела, как громом пораженная, ее лицо вытянулось, а в глазах бушевала бешеная ярость. Но большинство присяжных смотрели на Стива с новым выражением — с уважением, смешанным со страхом, с восхищением.

Стив стоял, тяжело дыша, и смотрел на свое творение. Потом он посмотрел на меня. Выдохнул, и в его усталых глазах я увидела не просто облегчение. Я увидела гордость. Настоящую, глубокую гордость за себя. Он не просто доказал что-то им. Он доказал это самому себе.