Книга Обманутая жена дракона, страница 54 – Властелина Богатова

Я не дышу.

— А я помню, как вы смеялись над теми орехами и прикрывали веки от удовольствия, когда шоколад таял у вас на языке.

Его рука поднимается медленно, будто давая мне время отпрянуть. Пальцы едва не касаются моей руки, но останавливаются в сантиметре.

— Вы тогда…

Палец проводит по воздуху вдоль моей ладони.

— …держали кулёк так бережно, будто это было что-то драгоценное.

Глаза Вольтера вспыхивают, в них внезапно слишком много тепла.

— Вот чего я боюсь.

Ещё один шаг. Теперь его дыхание смешивается с моим.

— Что однажды вы… разожмёте пальцы.

Волтерн слегка наклоняет голову, его холодные проницательные глаза изучают каждую мою реакцию.

Неужели он действительно готов бросить вызов Ройнхарду?

В груди разливается обжигающая лава. Ройнхард… Его имя — как удар хлыста. Боль, смешанная с… любовью. Его улыбка, его прикосновения, обещания, шёпот… все это было ложью. Но почему тогда при одной мысли о нём в животе всё переворачивается? Почему сердце, преданное и растоптанное, всё ещё отчаянно тянется к нему?

А Волтерн? Он — тьма, в которой можно спрятаться.

Он не обещает солнца, не плетёт иллюзий. Он видит меня такой, какая я есть — сломленной, израненной, и предлагает убежище.

Но хочу ли я прятаться? Неужели я так и не смогу вырваться из капкана боли и предательства? Почему нельзя вырвать все чувства из сердца и переступить? Почему же так трудно?

— Не уверена, что мы… что я… — слова застревает в горле комом.

— Давайте сделаем так, — продолжает Волтер, будто видит, как я вязну в собственных чувствах. — Чтобы вы не сомневались и чувствовали себя в безопасности. После развода мы заключим брачный контракт. Вы останетесь под моим именем — это даст вам защиту и статус, — его голос звучит плавно, но в нём проскальзывает стальная нотка. — При этом я гарантирую вам полную свободу. В контракте вы можете прописать любые условия.

Его пальцы слегка постукивают по рукояти кнута, словно отсчитывая секунды раздумья.

— Как вам такой вариант?

— Это… неожиданное предложение. Сложно решиться на подобный шаг. Мне нужно… подумать.

— Понимаю. Тогда я подожду.

Волтерн чуть улыбается — лёгкий, едва уловимый изгиб губ, будто солнце, пробивающееся сквозь тучи после долгого дождя. Он не давит, не ставит условий, не требует, как это делал Ройнхард. И от этого я теряюсь. Я не привычна к такому отношению — оно обволакивает, как тёплое одеяло, но где-то в глубине души шевелится тревога: а не обожгусь ли снова?

Мы возвращаемся к столу. Оставшуюся часть ужина я чувствую на себе его взгляд — не раскалённый, не властный, а… изучающий. Будто я — дорогая книга, страницы которой он листает с осторожностью, боясь повредить хрупкий пергамент. Не такой обжигающий, как у Ройнхарда. Можно ли к этому привыкнуть? Не знаю.

А главное — смогу ли я скрыть правду?

Живот ещё плоский, но внутри уже бьётся крошечное сердце — его сердце. Ребёнок дракона. Моя тайна. Моя погибель. Если Ройнхард узнает… Он вырвет его у меня, как вырывал всё, что ему принадлежало.

Безумие.

Но самое безумное — это то, что после ужина я думала не о Вольтерне и его предложении.

В голове крутились как вихрь последние встречи с Ройнхардом: его пальцы, впивающиеся в мои запястья, голос, низкий и густой, как дым от костра, слова, которые обжигали сильнее драконьего пламени.