Книга Эльф: инструкция по применению, страница 16 – Анна Айдарова

— Для боя легковат. Но тебе в самый раз, по твоей руке. Дай-ка.

Не спрашивая, невесть откуда появившийся эльф, забрал клинок и осмотрел.

— Клейма нет. Ни мастера, ни владельца. Значит, бездомный. Можно считать, что твой. Его и хватятся не сразу. А если и хватятся, то вспомнить, где потеряли, будет затруднительно. Так что можешь пользоваться. Только почистить надо.

Он попробовал меч на баланс, еще раз придирчиво осмотрел клинок. И вдруг спросил:

— Хочешь, покажу тебе приём, из-за которого ты проиграла? Ну, когда мы с тобой так мило познакомились?

— Я не проигрывала. Я споткнулась.

— А, ну конечно, — эльф усмехнулся и вернул меч. — Просто оказалась на спине, без оружия, с моим локтем у себя на горле. Как все великие воины.

— Ты хочешь…

— Я хочу, чтобы ты в следующий раз не споткнулась. Или споткнулась на противника — так, чтобы он потом не встал. Приём простой. Но ты его не угадаешь, пока он уже не сработает. Подходит тем, кто дерётся грубо и честно. Таким, как ты.

— Ну, давай, — буркнула орчиха. День выдался суматошным и тяжелым. Только отдохнуть вырвалась на двор — здрасьте, приперся, откуда не ждали. — Показывай свой прием.

— Только не злись, когда снова окажешься на земле, — ухмыльнулся эльф. — Я сразу предупреждаю.

Как чудесны дни, которые ты можешь проводить в стабильности и полной уверенности, что так все и будет дальше! Неделя проходила за неделей, и ничего не менялось. Прямо как в странном, диковинном сне. И орчихе казалось подчас, что все это ей снится. Ну и пусть бы так. Главное, что этот сон не походил на кошмар. И не будил какие-то неясные предчувствия. И не походил на томную предутреннюю негу…

Все время она была чем-то занята. С раннего утра хозяин требовал натаскать дров, воды и вымыть все полы. Как только в зале собирался первый десяток клиентов — надо было заступать на дежурство. Первые дни она чуть не с открытия блюла за порядком — любопытствующих посмотреть на нового вышибалу, о которой столько слухов ходило сам Бог велел, что уж там. Были и такие, кто являлся новенькую проверить. Таким, правда, иногда доводилось и уползать с проклятиями — орчиха с буянами особо не церемонилась и до критического не доводила, предпочитая предупредить, чем потом расхлебывать заварушку. Пока ей все удавалось.

Иногда она присаживалась за стол, облюбованный стариком с куриным пером. Он отказывался признавать в ней ту самую девчонку, что еще несколько дней назад в стареньком крестьянском платье приносила ему самую дешевую лепешку, принимал за нового охранника и польщенно щурился, когда оказывался в ее обществе. Все так же он посасывал свое куриное перо, отламывал по маленькому кусочку от лепешки и рассказывал одну и ту же историю.

— Я говорил ему: не трогай жемчуг. А он как лизнёт его — и всё. Замер, как моя первая жена, когда я без сапог домой пришёл. Или не жена она была… Стоит. Глаза, как тарелки, умора, да и только. Ну, я его и убил. Душа-то уже на покое. После этого он только мух ел. А я, между прочим, потом у него хвост увёл. На память.

Орчиха кивала, слушая немногословный и путанный рассказ. Изо дня в день, из раза в раз старик повторял одни и те же слова, смеялся дребезжащим старческим долгим смехом на шутках.

— Говорят, это брехня. А я скажу — как кто рассказывает. Я, к примеру, с фактами говорю, да и только!