Книга Система «Спаси-Себя-Сам» для Главного Злодея. Том 4, страница 66 – Мосян Тунсю

– …Вероятно, шисюн Вэй не может узнать меня, потому что перепутал меня с моим шисюном.

Он всего-то немного осунулся от недоедания – но чтобы прямо «на человека не похож»? «К сведению шисюна Вэя, я протирал каждый из мечей на поле испытаний пика Ваньцзянь по меньшей мере трижды! – обиженно подумал Шан Цинхуа. – И всякий раз при этом ты велел мне заодно подмести твою комнату, приготовить еду, покормить твоего панголина^[30] – а ты даже лица моего запомнить не удосужился!»

– Разве ты не понял, что я пошутил? – отозвался Вэй Цинвэй. – Что, не смешно получилось? Ах да, шиди Шан, почему ты здесь один – куда подевались остальные? И почему вы так задержались? С вами что-то случилось?

– Гм, как я посмотрю, шисюн Вэй по-прежнему питает пристрастие к такого рода шуткам, – отозвался Шан Цинхуа. – А что до остальных… Они…

Эта встреча произошла так внезапно, что он не успел продумать складную историю о том, что же всё-таки тогда приключилось, поэтому вместо объяснений придал лицу ещё бо́льшую бледность, дважды покачнулся – и наконец картинно рухнул на землю, лишившись чувств.

Учитывая, насколько истощённым он выглядел, его товарищи были просто обязаны на это купиться.

Упорно притворяясь мёртвым, он ощутил, как Вэй Цинвэй, опустившись на корточки рядом с ним, потыкал его в щёку. Остальные принялись совещаться:

– Шисюн, похоже, он в обмороке, что же нам делать?

– Ну а что нам остаётся? – рассудил Вэй Цинвэй, продолжая теребить Шан Цинхуа. – Давайте-ка для начала заберём его с собой, а там посмотрим.

На пике Цюндин

Тела разместили в ряд перед Главным залом. Тут лежали все ученики внешнего круга пика Аньдин, что спустились с хребта за товарами в тот злосчастный день, – все, кроме Шан Цинхуа.

А сам он стоял перед ними на коленях, роняя горючие слёзы.

Безусловно, тут уж ничего не поделаешь: в мире совершенствующихся не так-то просто устроиться, и тот, кто от природы не обладает нужными задатками, не может обойтись без хорошо развитых слёзных желёз – в противном случае он не смог бы столь правдоподобно изобразить перед главами пиков зрелище «настолько помешавшегося от горя, что не в силах подобрать слов».

Когда расспросы завершились, посуровевшие главы пиков удалились во внутренние покои Главного зала, чтобы посовещаться. Внезапно тишину нарушил звон нефритовых подвесок на эфесе меча, и к Шан Цинхуа неторопливо приблизился молодой человек в одеяниях пика Цинцзин.

Белоснежная кожа, бледные губы, тонкие черты лица – и что-то неуловимо жестокое в их выражении. Чёрные волосы тщательно стянуты в пучок на затылке светлой лентой цвета цин, в скрещённых руках – длинный меч. Итак, к нему пожаловало то самое ходячее бедствие, язвительный чёрт, экзотический цветок пика Цинцзин, один из лидеров и по совместительству гнуснейший злодей своего поколения в «Пути гордого бессмертного демона» – Шэнь Цинцю.

Осмотрев тела, он безразлично поинтересовался:

– Так этот демон велел тебе передать что-нибудь на словах или, быть может, дал какую-нибудь вещь?

Шан Цинхуа замер от неожиданности: он был немало польщён тем, что его главный злодей соизволил заговорить с ним по собственной инициативе.

– Нет, – пролепетал он.

Привыкший задирать нос, Шэнь Цинцю обычно в упор не видел всех, кто ниже него по положению. Всякий раз, когда он заговаривал с Шан Цинхуа, его голос прямо-таки сочился презрением, хотя, по правде, тот настолько привык к этому, что перестал обращать внимание.