Книга Система «Спаси-Себя-Сам» для Главного Злодея. Том 4, страница 87 – Мосян Тунсю

Внезапно мороз вновь пробрал его до костей.

– Куда это ты собрался вернуться? – зазвучал в ушах ледяной голос Мобэй-цзюня.

Шан Цинхуа обнаружил, что, уйдя в свои скорбные мысли, сам того не замечая, заговорил вслух – вот уж теперь ему воистину будет о чём скорбеть!

Стиснув его палец с такой силой, что едва не сломал его, Мобэй-цзюнь потребовал:

– И сейчас ты говоришь, что собираешься уйти?

Скривившись от боли, Шан Цинхуа поспешил заверить его:

– Нет, что вы, не сейчас!

– Не сейчас?.. – переспросил Мобэй-цзюнь. – А как же то, что ты обещал мне прежде?

«Следовать за Вашим Величеством до скончания дней». Он так часто повторял эту фразу, что она сделалась чем-то вроде лозунга. Но откуда ему было знать, что кто-то воспримет его слова всерьёз?

После долгого молчания Мобэй-цзюнь наконец процедил:

– Если хочешь уйти, уходи сейчас. Тебе не придётся ждать семь дней.

– Ваше Величество, – оторопел Шан Цинхуа, – если я правда уйду, то нам больше никогда не суждено будет свидеться.

Мобэй-цзюнь воззрился на него, словно орёл с высоты в девять тысяч чи^[42] на возню муравьёв и медведок.

– Отчего ты думаешь, что мне есть до этого дело?

За минувшие годы Шан Цинхуа успел повидать всякое, так что уязвить его было практически невозможно, – и всё же от этих слов он сжался, будто от удара.

Он хотел было объясниться, но всё уже пошло наперекосяк.

– Убирайся! – велел Мобэй-цзюнь.

Внезапно Шан Цинхуа подлетел в воздух и со всей силы впечатался спиной в твёрдую как сталь ледяную стену.

Острая боль парализовала спину и тотчас разлилась по всем внутренним органам.

На сей раз Мобэй-цзюнь даже не поднял на него руки – равно как не удостоил ни единым взглядом. Тёплая кровь хлынула из горла, наполнив рот металлическим привкусом.

Пусть Мобэй-цзюнь столь часто велел ему «убираться» после избиений, что Шан Цинхуа давно пора бы к этому привыкнуть, ещё никогда голос его господина не был исполнен такой злобы и отвращения.

И, как много раз прежде, Шан Цинхуа с трудом поднялся на ноги, молча вытер стекающую из уголка рта кровь и одарил Мобэй-цзюня безмолвной извиняющейся улыбкой, которой никто не оценил.

Он всё ещё не двигался с места, пытаясь заговорить, но тут у Мобэй-цзюня окончательно лопнуло терпение:

– Вон!!!

Шан Цинхуа ринулся прочь.

Хоть никто не мог знать, что у него на душе, ему было нестерпимо стыдно.

За то, что он хотя бы на долю мгновения допустил мысль о том, что Мобэй-цзюнь был его другом.

* * *

Шан Цинхуа медленно поднимался по каменным ступеням. Мимо, будто пчёлы из растревоженного улья, проносились охранники и служанки, которых, по-видимому, тоже выставили. Хоть здесь по-прежнему царил трескучий мороз, атмосфера ощутимо переменилась.

В это самое мгновение на его пути возникла фигура со склонённой набок головой – стоило Шан Цинхуа обернуться, как по нему скользнул холодный взгляд прекрасных глаз.

Хотя этот взгляд не задержался ни на мгновение, Шан Цинхуа содрогнулся и застыл на ступенях, словно пятки приросли к камню.

А затем он украдкой направился обратно.

После того, как охрана подземной цитадели была распущена, крепость практически опустела. Надо думать, Мобэй-цзюнь полагал, что его слуга добросовестно убрался восвояси, и не ожидал его возвращения, благодаря чему Шан Цинхуа смог незамеченным пробраться в коридор, ведущий к внутренним покоям. Там он по ледяной колонне, которую едва могли обхватить трое человек, залез на балку и забился в уголок, где его точно не обнаружат.