Книга Система «Спаси-Себя-Сам» для Главного Злодея. Том 3, страница 110 – Мосян Тунсю

И когда Шэнь Цинцю решил, что теперь Ло Бинхэ точно не сможет сдержать слёз радости, тот опустил голову и медленно отнял закрывавшую рот ладонь.

А после этого принялся обнимать учителя так, словно не видел его целый век.

Наконец-то вернув себе возможность нормально дышать, Шэнь Цинцю выдавил сквозь стиснутые зубы:

– …Прекрати… безобразничать…

– Я тоже очень тосковал по вам – очень, очень тосковал, – бормотал Ло Бинхэ, не обращая на его протесты никакого внимания. – Не было ни единого мгновения, когда я не думал бы об учителе…

При этих словах воздух, наполнивший было грудь Шэнь Цинцю, мигом улетучился, словно из продырявленного шарика.

Распластанный на бамбуковой лежанке, будто дохлая рыбина, он, махнув на всё рукой, бездумно уставился на потолок собственной хижины.

– Если ты так сильно тосковал, – наконец вздохнул он после продолжительного молчания, – то почему же не искал учителя в Царстве снов все эти дни?

На него в упор уставились тёмные влажные глаза Ло Бинхэ.

– Разве учитель не полагает, что я чересчур навязчивый?

Липнет к нему круглый день, липнет во снах, двадцать четыре часа в сутки только и делает, что маячит перед глазами; навязчивый – не то слово!

Однако в какой-то момент, утратив бдительность, Шэнь Цинцю… попривык к этой навязчивости, что ли?

Как он вообще до этого докатился?

– Раз ты сам это сознаёшь, – суховато ответил Шэнь Цинцю, – отчего же не пытаешься себя сдержать?

– Что ж, учитель не раз отворачивался от меня прежде, – признал Ло Бинхэ. – Так что если я докучаю учителю – так тому и быть.

При этих словах сердце Шэнь Цинцю невольно сжалось.

Насколько же Ло Бинхэ должен быть к нему привязан, чтобы сказать такое?

После всего, что ему довелось вынести за годы ученичества у оригинального Шэнь Цинцю, стоило проявить к нему каплю участия – и он готов в одночасье забыть все обиды и впустить его в своё широко распахнутое сердце.

После того, как Шэнь Цинцю беспечно разбил это хрустальное сердце, Ло Бинхэ вновь бережно склеил его – осколок к осколку, словно образцовая младшая жена, и, наполнив надеждой, вновь вручил его учителю – лишь для того, чтобы тот снова разбил его, и так до бесконечности…

– Всякий раз, когда я видел учителя рядом с другими на хребте Цанцюн, он так счастливо улыбался – оттого я думал, что он совсем по мне не скучает… – тихо пожаловался Ло Бинхэ.

«Знал бы ты, что глава пика Шэнь так долго носил маску бесстрастной невозмутимости, что это вошло в привычку – в особенности когда он находится на хребте Цанцюн, – мысленно посетовал Шэнь Цинцю. – Едва ли это было полноценной улыбкой – скорее лишь загадочной и неуловимой полуулыбкой. А если даже и улыбка – то она, растягивая губы, не затрагивала душу, не давая остальным разглядеть то, что крылось за ней. Или же это и вовсе была улыбка через силу, призванная обмануть окружающих. Как бы то ни было, всё это – сплошная фальшь; неужели ты и вправду не способен отличить притворную улыбку от искренне счастливой?»

– Что за глупости, – недовольно отозвался он вслух.

– Это верно, что учитель никогда не даёт воли чувствам, – признал Ло Бинхэ. – Но я всегда знаю, когда в глубине души он улыбается.

«Лёжа на мне пластом, ведёшь себя будто капризная девчонка, которая жеманничает, накручивая на пальчик прядь волос! – возмутился про себя Шэнь Цинцю. – Ты что, школьница?»