Книга Благословение небожителей. Том 2, страница 111 – Мосян Тунсю

– Да. И вы прошли ещё слишком мало. Так что, мне кажется, пора вам спуститься с горы и отправиться в путешествие.

Се Лянь просиял, а советник добавил:

– Вам исполнилось семнадцать. Я позволяю вам покинуть Тайцаншань, чтобы повидать мир и набраться опыта.

– Здорово!

При одной мысли о том, что ему нужно вернуться в столицу и иметь дело с государем и Ци Жуном, принц впадал в уныние. Вдобавок пришлось бы держать ответ перед родителями за сгоревший дворец Сяньлэ. Уж лучше уехать подальше и посвятить себя поиску собственного пути.

Наставник снова заговорил:

– Ваше высочество, в народе ходит одна крылатая фраза. Все принимают её за истину, но на самом деле это ошибка.

– Какая фраза?

– Вознёсшиеся становятся богами, падшие – демонами.

– И что тут неправильно?

– Это же очевидно. Запомните: вознёсшийся или падший, человек остаётся человеком.

Се Лянь ещё не успел обдумать эти слова, но советник похлопал его по плечу, обернулся и сказал:

– А что касается этого мальчика… не переживайте так сильно, у каждого своя судьба. Иногда мы не в силах помочь, как бы ни хотелось. Впрочем, там видно будет. Пока отправляйтесь в дорогу, наберитесь опыта. Надеюсь, вы вернётесь уже повзрослевшим.

Никто не ожидал, что той же ночью ребёнок сбежит из Хуанцзи и исчезнет без следа. И тем более никто не мог предположить, что сразу после победы над безымянным призраком у моста Инянь и возвращения из странствий его высочество наследный принц, которому исполнилось всего семнадцать, под сверкание молний и раскаты грома вознесётся на Небеса.

И содрогнулись три мира.

– И-и-и… открываем!

Алая парча соскользнула вниз под восторженные вздохи толпы – и к небесам вознёсся сонм ликующих возгласов.

Это была скульптура наследного принца. В одной руке он держал меч, а в другой – цветок, что символизировало силу, способную уничтожить весь мир, и душу, стремящуюся сберечь каждый цветок. Статуя обладала красивыми, нежными чертами лица, тонкими и длинными бровями, безупречным изгибом губ, а уголки рта были чуть приподняты в улыбке. Облик её был чувственным, но не легкомысленным; отстранённым, но не холодным; то было изящное лицо, лучащееся милосердием. Изваяние возвышалось в восьмитысячном по счёту храме наследного принца в государстве Сяньлэ.

За три года, прошедшие с его вознесения, в стране возвели уже восемь тысяч молелен. Никого и никогда ещё так яро не почитали, ни одному божеству не поклонялись так истово.

Впрочем, эта скульптура была далеко не самой роскошной. Пик на горе Тайцаншань, где несколько лет жил и обучался его высочество, переименовали в пик Принца. Именно там построили первый дворец Сяньлэ, и там с первой статуи его высочества государь лично снял полог на церемонии открытия. Высота той скульптуры составляла пять чжанов; над ней трудились самые искусные мастера страны. Её отлили из чистого золота, поэтому её смело можно было назвать золотым телом^[19].

* * *

Во дворце Сяньлэ не переводились просители, обивавшие пороги. Весь треножник перед храмом был утыкан всевозможными благовониями, ящик для пожертвований пришлось установить куда крупнее и прочнее, чем в других храмах, потому что обычного не хватало и припозднившимся посетителям было попросту некуда класть деньги. Прудик у входа во дворец тоже был завален ими; под сверкающей на солнце рябью поблёскивало медной зеленью дно, а старые черепахи под градом монет попрятались в панцири и не осмеливались вылезать. Даже увещевания монахов не помогали – люди не прекращали кидать монеты. Во дворике, окружённом красными стенами, росли сливы, чьи веточки были украшены несметным количеством алых лент с просьбами об удаче. Развеваясь на ветру, они являли собой дивное зрелище.