Книга Благословение небожителей. Том 2, страница 114 – Мосян Тунсю

Как ни старались сохранить в тайне тот эпизод, слухи в высшем обществе разносятся со скоростью пожара. Вся столица в момент узнала, что случилось с матерью Ци Жуна. По пути на Тайцаншань дети знати явно сторонились его, не разговаривали с юным князем и не играли. Увидев качели, Се Лянь побежал на них покататься, и все его сверстники тут же последовали за ним – по очереди они подталкивали качели, почитая это за великую честь. Взлетев ввысь, Се Лянь опустил голову и заметил, что Ци Жун прячется позади государыни и тайком смотрит на принца с восхищением.

Добравшись до храма Шэньу, взрослые поставили лампады и пошли гадать по биркам^[21] и беседовать с советниками, а детей оставили играть с маленькими фонариками. Ци Жун впервые виделся с государыней и не знал, что та уже зажгла лампады за него с матерью. Красивые фонарики привлекли его внимание, и ему тоже захотелось зажечь такой, попросить у богов счастья. Он был ещё слишком мал, чтобы осознать своё непростое положение, а вот другие дети, наслушавшись старших, терпеть не могли сестру государыни и её сына, считая, что те опозорили род. Когда Ци Жун принялся лезть ко всем с просьбой помочь написать пожелание счастья матери, ребята сыграли с ним злую шутку. Закончив аккуратно писать свою просьбу, Се Лянь отложил кисть и услышал у себя за спиной смех. Что-то здесь было не так! Принц обернулся и увидел, что Ци Жун, перемазав все руки в туши, держит фонарик с таким видом, будто это невероятная драгоценность, и, сияя улыбкой, готовится поднести его божеству. На фонарике сикось-накось было написано: «Хачу чтобы мы с мамой скарее отправилися на нибеса Ци Жун».

Се Лянь тогда ужасно рассердился и швырнул тот фонарь на пол.

Хоть он и был ещё ребёнком, гнев его оказался так страшен, что остальные дети попадали ниц и не решались рта раскрыть. Затем Се Лянь лично помог Ци Жуну написать новую мольбу на фонарике, и на этот раз никто не осмелился пакостить. Когда они спускались с горы, Се Лянь опять пошёл покачаться на качелях, и на этот раз Ци Жун сам подбежал к нему и стал его раскачивать. Он был ниже Се Ляня, но толкал очень усердно. Маленький князь снова смотрел на принца снизу вверх – и восхищение в его глазах обернулось обожанием. С того дня, куда бы Се Лянь ни пошёл, двоюродный брат неизменно следовал за ним.

Надо признать, поначалу Ци Жун был вполне нормальным, но почему-то с возрастом его характер испортился. Впрочем, в последние три года у Се Ляня было столько забот, что среди прочих людей на родственника времени не оставалось, поэтому он даже не знал, исправился ли тот.

Пока принц размышлял об этом, Ци Жун закончил с фонарём и собрался уходить. Он попятился – и натолкнулся на кого-то спиной. Князь шарахнулся в сторону, затем обернулся и разразился отчаянной бранью, даже не глянув, кто перед ним:

– Да что с тобой? Слепой или в пол врос – отойти не можешь?

Стоило ему открыть рот, как Фэн Синь и Се Лянь закрыли лица руками: ох, совсем не изменился. Всё такой же, как раньше!

Возможно, взрывным характером Ци Жун пошёл в отца, а из-за того, что жил с ним до пяти лет, успел перенять и мещанские повадки. Как ни пыталась государыня потом его воспитывать, стоило князю выйти из себя, он, говоря словами наставника, показывал своё истинное нутро.