Книга Благословение небожителей. Том 2, страница 138 – Мосян Тунсю

– Вы не можете так поступить! Вы же обрекаете нас на верную смерть!

– Мы все граждане Сяньлэ. Как вы можете быть так жестоки?

Один мужчина так кричал, что сорвал голос.

– Хорошо, – хрипло умолял он, – выгоните нас, но позвольте остаться хотя бы женщинам и детям! Мы обещаем не заходить! Пожалуйста!

Но всё тщетно. Ворота оставались накрепко закрыты.

Се Лянь стоял на городской башне, его белые одежды развевались на ветру. Он смотрел вниз со стены. Там распростёрлись бескрайние полчища людей: чёрные, плотные, словно муравьиный рой. Он видел такие муравейники в детстве, играя в дворцовом саду. Им тогда овладело любопытство. Юный принц протянул палец, чтобы потрогать, но одна из нянек закричала:

– Ваше высочество, не прикасайтесь, они ужасно грязные! – Подбежала, приподняв юбки, и растоптала насекомых.

Интересно наблюдать, как живые муравьи снуют туда-сюда, а растоптанные и смешанные с землёй никому не интересны.

В столице сейчас ярко горели огни, звучали песни. Городская стена разделяла два совершенно разных мира.

Ладно бы вновь прибывшим вход закрыли – выгнали даже тех, кто успел обжиться в городе. Конечно, это было жестоко, но Се Лянь понимал, что всё из-за множившихся на протяжении месяцев конфликтов между жителями столицы и людьми Юнъаня. Нельзя было оставлять в городе столько мужчин: вдруг сговорятся и устроят мятеж?

Однако кое-что, по его мнению, всё же стоило обсудить.

– Почему выгнали женщин и детей? – с сомнением спросил он. – Многим из них не пережить дорогу…

Помощники стояли за его спиной. Му Цин сказал:

– Если выгонять, то вместе. Ко всем должно быть равное отношение. Нельзя кому-то давать поблажки: другие так ещё сильнее обозлятся. С какой стати им можно, а мне нельзя?

– Вечно ты себе надумываешь, – проворчал Фэн Синь.

– Некоторые именно так и решат, – холодно ответил Му Цин. – К тому же, если жёны и дети останутся здесь, мужчины не захотят с ними расставаться, рано или поздно они вернутся. Оставлять кого-то в городе – значит подвергать столицу опасности.

Юнъаньцы не желали расходиться, из-за этого и стражники не могли покинуть городские стены.

– Что ж, будем тут торчать! – заключили солдаты.

Народ в столице рассуждал так: «Государь сказал своё слово, а дальше хоть в землю врастите. Один-два дня они, допустим, продержатся, ну а пару месяцев, пару лет?»

Некоторые, отчаявшись и смирившись с судьбой, решили рискнуть ещё раз и направились-таки на восток, но то была лишь малая часть людей, собравшихся под стенами. Большинство осталось печально толкаться у ворот в надежде, что их пустят обратно или хотя бы дадут возможность где-то отдохнуть и получше подготовиться к долгой дороге. Людской поток не иссякал: прибывали всё новые и новые беженцы. Видя толпу, они присоединялись к ней – авось что из этого выйдет.

Через три дня под стенами столицы насчитывалось несколько десятков тысяч человек. Они разбили лагерь, держались за счёт воды и провианта, выданных правителем, но ресурсы уже подходили к концу.

Всё решилось на пятый день.

Разрываясь между делами земными и небесными, Се Лянь поделил своё время на три части: разбирал молитвы верующих, занимался дождями в Юнъане и присматривал за столпившимися под городскими стенами беженцами. Фэн Синь с Му Цином по возможности помогали ему, но сил всё равно не хватало. Принц чувствовал, что не справляется. И вот на пятый день, как раз когда он отлучился из столицы, под палящими лучами солнца у ворот раздался истошный крик.