Книга Вязаное счастье попаданки, страница 111 – Ольга Иконникова

— Не беспокойся об этом! Мне нет никакого дела до того, что подумает о моем браке герцог Альвен.

— Но вы его ближайший родственник, и именно вы должны унаследовать его титул, — напоминаю я. — Что будет, если он решит лишить вас наследства?

Де Сорен прищуривается:

— Кажется, теперь корыстной пытаешься быть ты, Изабель! Ты всё еще надеешься получить титул герцогини? Если так, то вынужден тебя разочаровать. Потому что наверняка случится именно то, что ты говоришь, и его светлость лишит меня наследства. Не удивлюсь, если ради этого он сам вступит в брак. Так что забудь о герцогском титуле и просто ответь на мой вопрос.

Мне ужасно хочется сказать ему «да». Хотя бы потому, что «нет» я ему уже говорила.

Но я понимаю, что это слишком серьезное решение, чтобы можно было принимать его вот так, сгоряча.

Но де Сорель, несмотря на все свои интриги, действительно нравится мне. Он красив, умен и остроумен. И он настоящий граф, пусть даже и не богатый. Так почему бы мне не стать графиней?

И стать хозяйкой его поместья это куда лучше, чем пытаться обустроиться в совершенно незнакомом нам Марселе, где еще не известно, сумею ли я заработать хоть какие-то деньги.

И не случайно же он так долго снился мне во сне!

— Но почему вы хотите жениться на мне?

По крайней мере этот вопрос я должна была ему задать.

— Потому что ты единственная среди знакомых мне женщин, кто смог пожертвовать своими собственными интересами ради интересов другого, абсолютно чужого человека.

— Вы говорите об Амеди?

Он кивает и добавляет:

— А еще ты красива и сумасбродна. И я надеюсь, что ты никогда меня не предашь. И нам с тобой уж точно не будет скучно. Но, мне кажется, я слишком много говорю.

— Но вы всё еще не сказали самого главного, сударь! — возражаю я. — Вы до сих пор не сказали, что любите меня.

Я не знаю, как здесь принято говорить о любви. И принято ли вообще. Возможно, здесь вступают брак совсем по другим причинам. А все те романы об этом времени, которые я читала, были написаны гораздо позднее, и их авторы мало что могли знать о нынешних нравах.

Да и с чего я вообще взяла, что он меня любит?

— Да, Изабель, — вдруг серьезно говорит он, — я люблю тебя! А что еще, кроме любви, могло заставить меня преодолеть половину страны, чтобы добраться до этого захолустного города? Но если ты и сейчас мне не ответишь, то я буду считать, что никакого вопроса не задавал тебе вовсе.

Он что, вздумал мне угрожать? Но мне и в самом деле становится страшно. Страшно остаться без него.

А потому после небольшой паузы я говорю:

— Да!

— Что ты сказала? — переспрашивает его сиятельство.

— Я сказала «да»! — повторяю я.

А потом мне запоздало приходит мысль, что, возможно, граф всего лишь хочет мне отомстить, и когда мы снова окажемся под сводами церкви, уже он сам отвергнет меня. Но думать об этом уже поздно.

— Идём! — он снова решительно берет меня за руку.

— Куда?

— В ближайшую церковь!

— Прямо сейчас? — признаться, от волнения у меня начинают трястись коленки.

— А почему нет? — удивляется он. — К чему все эти промедления? Чем быстрее мы станем мужем и женой, тем будет лучше.

— Но разве нам не нужно надеть что-то более подходящее для такой церемонии? И разве священник обвенчает нас вот, сразу?

— Разумеется! — без тени сомнений отвечает граф, и я понимаю, что его статус уже сделает половину дела. — И вот еще что, Изабель, я буду тебе признателен, если ты станешь называть меня Арманом — мне очень хочется услышать, как мое имя будет звучать из твоих уст.