Книга Вязаное счастье попаданки, страница 62 – Ольга Иконникова

Наверно, свою лепту в создание этих интерьеров внесли несколько поколений Лефевров, и уже довольно давно здесь ничего не менялось. Должно быть, ни старой герцогине, ни герцогу не хотелось утруждать себя заботами о том, чтобы придать этому дому какой-то лоск.

Впрочем, комната, куда меня приводит дворецкий, оказывается весьма милой — она небольшая, но уютная, и в ней есть всё необходимое. Кровать под балдахином, комод, стул с высокой спинкой.

Мужчина удаляется, но присылает ко мне горничную, которая приносит полотенце и ночной горшок. И почему-то это смущает меня, хотя я уже привыкла к тому, что привычных нам туалетов тут нет. Даже таких, какие есть у нас в деревнях. Здесь в принципе нет системы канализации.

Я прошу девушку принести мне воды, и она убегает, а когда возвращается с кувшином и кружкой, то говорит:

— Господин Амеди хочет видеть вас, мадемуазель! — она замечает мой недоуменный взгляд и поясняет: — Сын его светлости!

Вот как! Значит, сын герцога тоже здесь! А я была уверена, что он не дома, раз не посчитал нужным присутствовать при нашей встрече с его отцом. А ведь он уже далеко не мальчик. Раз он ребенок от первого брака, то он должен быть на несколько лет старше сестры. Неужели ему было не интересно на не посмотреть?

А теперь мне кажется обидным, что он подзывает меня к себе как собачонку. Из вежливости он мог бы сам прийти сюда.

— Мне проводить вас, мадемуазель? — спрашивает горничная.

Похоже, ей даже в голову не приходит, что я могу отказаться. А я слишком измотана этим визитом, чтобы встречаться с кем-то еще. Да и мне совсем не хочется разговаривать с наглым самоуверенным мажором, который наверняка начнет меня оскорблять.

— Я немного устала и предпочла бы отдохнуть. Если же господин Амеди желает со мной поговорить, то он может прийти сюда. Да и мы наверняка встретимся с ним за обедом или за ужином.

Хотя я понимаю, что герцогиня вряд ли захочет видеть меня за общим столом. Ведь для нее я неотесанная крестьянка.

Мне кажется, что ничего вопиюще неприемлемого я не сказала, но лицо горничной почему-то бледнеет.

— Простите, мадемуазель, но мне именно это и передать господину Амеди?

Она выглядит такой растерянной, что мне становится ее жаль. Быть может, ей достанется за это от молодого хозяина. И я, вздохнув, поднимаюсь с кровати.

— Хорошо, проводите меня к господину Амеди.

И снова мы идем по длинным коридорам, только теперь в обратном направлении. Я не пытаюсь запомнить расположение комнат. Возможно, меня выгонят из этого особняка прямо сегодня.

Девушка останавливается перед дверьми, ничем не отличающимися от остальных, тихонько стучит.

— Господин Амеди!

И получает дозволение войти. Но когда она открывает дверь, то остается в коридоре, а через порог переступаю только я.

А когда я вижу сына герцога Лефера, то не могу сдержать вздох изумления.

Комната, в которую меня привела горничная, это не гостиная, не кабинет, а спальня. Но я прекрасно понимаю, почему сын герцога Лефевра не мог принять меня в другом месте. И почему он сам не пришел ко мне. И почему не появился на нашей встрече с его светлостью.

Молодой человек лет двадцати-двадцати пяти лежит в кровати и при моем появлении не делает попытки встать. Он бледен и худ, и его спадающие на плечи волосы болезненно тусклы. И на бледных щеках особенно ярким кажется лихорадочный румянец.