Книга Вязаное счастье попаданки, страница 80 – Ольга Иконникова

И поэтому я говорю:

— Да, я выйду за вас замуж!

И вижу, как улыбка пробегает по его губам.

— Только этот брак будет фиктивным, — торопливо добавляю я. — И сразу после церемонии я с бабушками уеду в ваше поместье в провинцию. Надеюсь, поместье в провинции у вас есть?

— Есть, — кивает он. — Но, признаться, такое желание меня удивляет. Неужели вам не хочется остаться в столице? Быть представленной ко двору? Танцевать на балах?

— Вы знаете, кто я такая, сударь! Я не придусь здесь ко двору. И обманывать герцога Лефевра мне не доставляет ни малейшего удовольствия. Поэтому предоставляю вам право получить то приданое, которое его светлость готов будет дать за своей дочерью. Но на сей раз я хочу заключить с вами письменное соглашение. Мы оговорим с вами конкретную сумму, которую вы передадите мне, как только приданое поступит к вам. Устной договоренностей мне будет недостаточно.

Он некоторое время внимательно смотрит на меня и молчит. Для него такое соглашение — дополнительный риск. Но я не намерена отступать.

Я слишком хорошо понимаю, что благородный господин может сделать с женой, которая не соответствует ему по статусу, после того как в его руках окажется ее приданое. Она может случайно упасть с лошади или чем-то отравиться.

А подписанный им документ хоть в какой-то степени может стать защитой. Я спрячу его, а его сиятельству скажу, что оставила его надежному человеку, который, если со мной что-то случится, отнесет его герцогу Лефевру.

Конечно, эта стратегия тоже имеет изъяны, но это лучше, чем ничего.

— Хорошо, — наконец, соглашается граф.

— А через некоторое время мы с вами разведемся, — продолжаю я.

Его сиятельство хмурится.

— Это будет непросто, мадемуазель.

Это я понимаю и сама. Но в том, что разводы оформляются и в шестнадцатом веке, я не сомневаюсь. По крайней мере, Генрих Четвертый и королева Марго смогли развестись, хотя сейчас они еще семейная пара.

— Уверена, вы что-нибудь придумаете. Наверно, через несколько лет брака вы можете обвинить меня в том, что я бесплодна, и церковь удовлетворит ваше прошение на развод.

— Вы сумасшедшая, мадемуазель!

Он произносит это с улыбкой, и напряжение, которое я почти физически ощущала, немного спадает.

— А еще до того, как мы объявим о нашей помолвке, я должна поговорить с бабушкой и Клодет.

Я не могу принять такое решение, не посоветовавшись с ними.

— Слишком много условий, мадемуазель, — усмехается де Сорель. — Но я попробую что-нибудь придумать.

Кажется, приданое дочери герцога Лефевр и в самом деле велико, раз он готов согласиться на всё, что я требую.

Вечером за ужином герцог расспрашивает меня о моих впечатлениях от посещения Лувра. Я рассказываю и вижу, в какое негодование приходит старая герцогиня.

— Вы не должны были появляться там, мадемуазель! Ваши нынешние манеры оскорбительны для королевского двора!

Наверно, ей ужасно хочется сказать: «Таким, как вы, там не место!», но она боится расстроить его светлость.

— Моя дочь имеет право блистать и в Лувре, матушка! А если вас так беспокоят ее манеры, то почему бы вам ими не заняться? Кто лучше вас сумеет объяснить Изабель, как следует вести себя в присутствии королевских особ?

Это заставляет ее замолчать, и остаток ужина проходит довольно спокойно.

На следующий день мы с Амеди отправляемся гулять на набережную Сены.