Книга Вязаное счастье попаданки, страница 78 – Ольга Иконникова

— Лувр сильно изменился в этом столетии. А двадцать лет назад королева-мать, захотевшая жить ближе к своим венценосным сыновьям, решила пристроить к нему свой дворец, который называется теперь Тюильри.

Мы идем по длинным коридорам, в которых нам попадались придворные в роскошных нарядах, рядом с которыми я чувствую себя Золушкой. Да, на мне тоже пышное платье, но сейчас я особенно ясно понимаю, насколько быстро меняется мода. Наряд, который горничная перешила мне из платья Эстель Лефевр, тем вельможам, с которыми раскланивается де Сорель, наверняка кажется нафталиновым. Но, честно говоря, мне всё равно. Ни с кем из этих расфуфыренных павлинов, знакомиться я всё равно не собираюсь.

Но вот к нам подходит молодой мужчина и сам начинает разговор.

— Ваше сиятельство! Не окажете ли мне честь представить меня вашей даме?

В глазах де Сореля на мгновение вспыхивает огонь, но на губах появляется улыбка:

— Разумеется! Изабель Лефевр, дочь герцога де Лефевра. Барон де Бюсси.

Барон расшаркивается и говорит мне комплименты, большая часть которых явно надумана. И это его желание мне понравиться, напротив, лишь отталкивает меня, и я радуюсь, когда мы продолжаем путь.

Нет, это вовсе не может быть тот самый де Бюсси! Во-первых, он барон, а не граф. А во-вторых, он вовсе не так красив, как это следует из прочитанных мной книг.

И всё-таки я спрашиваю у де Сореля:

— Это Бюсси из свиты брата короля? Мне кажется, герцог Лефевр упоминал о нём недавно.

— Да, — кивает его сиятельство, — он один из приближенных его высочества.

Неужели всё-таки тот самый? И хоть он совершенно не понравился мне, я испытываю большое волнение. Когда-то, будучи школьницей, я целую ночь прорыдала в кровати, читая роман «Графиня де Монсоро».

Должна ли я предупредить этого человека, чтобы он не связывался с женой королевского ловчего? Имею ли я право это сделать?

А между тем, мы идем дальше. Проходим через несколько залов, чуть освещенных светом немногочисленных свечей, и еще несколько коридоров, в которых приходится постараться, чтобы разойтись со встречной дамой с такими же пышными фижмами под платьем.

И наконец оказываемся в зале, где светло и многолюдно. Я сразу смущаюсь от такого количества придворных, многие из которых сразу обращают на меня внимание. Не знаю, что служит тому причиной — то, что они прежде не видели меня при дворе и желают знать, кто я такая, или мой старомодный наряд, над которым им не терпится посмеяться.

Впрочем, скоро всеобщее внимание переключается на другого человека.

В зал входит мужчина лет тридцати приятной, но не слишком примечательной наружности. И встреть я его в другом месте и в других одеждах, я не обратила бы на него особого внимания. Худощавое лицо, сужавшееся к подбородку, высокий лоб, едва заметные усы над тонкими губами. При этом одет он был столь роскошно, что сразу затмил всех присутствовавших в комнате дам. Пальцы его унизаны перстнями, а поверх бархатного и расшитого золотом камзола висит какой-то орден или знак отличия на жемчужном ожерелье.

И судя по тому, как почтительно кланяются мужчины и приседают в глубоких реверансах женщины, это король. Тот самый Генрих Третий Валуа, о котором я знаю всё по тем же романам Дюма. У его величества изысканные манеры и весьма приветливый взгляд.