Книга Вязаное счастье попаданки, страница 82 – Ольга Иконникова

Сам граф стоит на отдалении от нас, давая нам возможность свободно пообщаться. И всё равно я оглядываюсь, проверяя не слышит ли он ее слова.

— И однажды он станет герцогом, — кивает Клодет.

Ей греет душу тот факт, что в своем предсказании она не ошиблась. И я уверена, что если она вернется в Арль после того, как я выйду замуж, она с удовольствием утрет этой новостью нос многим из тех завистников и недоброжелателей, кто смеялся над ней.

Хотя нет, ей же придется об этом молчать, дабы никто не узнал о нашей афере. Но она будет рада и возможности торжествовать тайно.

И ведь если я стану графиней де Сорель и уеду в поместье мужа, моим бабушкам вовсе не нужно будет возвращаться в Арль. Они поедут со мной. И никогда не будут голодать. И я куплю им теплые платья и хорошую обувь. И им не придется работать, напрягая и без того подслеповатые глаза и мозоля натруженные руки.

Конечно, о том, что мы с графом сразу договариваемся и о разводе, я им не говорю. Зачем их расстраивать? В их системе координат такое понятие как развод отсутствует напрочь.

Через четверть часа его сиятельство легким покашливанием напоминает мне о том, что пора возвращаться. Я обнимаю бабушек, и мы опять расстаемся. Их отвезет назад в город экипаж герцога Альвена, на котором они и приехали.

Когда мы возвращаемся к Луизе, она окидывает меня любопытным взглядом. Наверно, пытается увидеть следы поцелуев на моих губах или складки на платье. Но я лишь невозмутимо улыбаюсь. И почти всю обратную дорогу мы проделываем молча.

Когда мы возвращаемся в дом Лефевров, граф уединяется с герцогом и разговаривает с ним не меньше часа. А за ужином, на который де Сорель всё-таки не остался, его светлость объявляет о том, что тот попросил моей руки.

— Я не стал отвечать ему, не поговорив с тобой, моя дорогая! — ласково обращается он ко мне. — Но как я понял, его сиятельство уже заручился твоим согласием.

— Да, ваша светлость, — киваю я. — Раз вы считаете этот брак разумным, я готова довериться вашему мнению.

Он этому так явно рад, что ни Амеди, ни старая герцогиня не осмеливаются ему возразить и только сдержанно поздравляют меня с этой помолвкой.

А когда дело доходит до обсуждения деталей предстоящей свадьбы, я говорю, что хотела бы, чтобы это было тихое и скромное семейное торжество. И хотя ее светлость морщится, когда я называю торжество семейным, в этом вопросе она всецело поддерживает меня. Она уже смирилась с тем, что ее герцог признал меня своей дочерью, и теперь пытается не допустить хотя бы того, чтобы этот факт испортил репутацию Лефевров в парижском высшем свете.

Мы сходимся на том, что на венчании будут присутствовать только члены наших семей.

— Но ты должна быть на венчании в платье, которое будет достойно твоего статуса, — не терпящим возражений тоном говорит его светлость. — И разумеется, в тех украшениях, которые носила когда-то твоя матушка.

Как раз из-за платья церемония откладывается на пару недель. Большую часть этого времени я провожу в доме Лефевров, лишь изредка выезжая на прогулку то с Амеди, то со своим женихом.

От графа Клари я каждый день узнаю о Париже что-то новое. Что его население составляет более четырех сотен тысяч человек, что в городе насчитывается почти шестьсот улиц и около восьмидесяти гостиниц, трактиров и монастырских приютов. И он показывает мне самые известные площади столицы — площадь перед Собором Парижской Богоматери и площадь Мобер, образовавшуюся на перекрестке старой римской дороги и дороги паломников в Сантьяго-де-Компостела.