Книга Обещанная, страница 129 – Рина Белая

Когда ее колени коснулись камня, казалось, все решено. Наставник уже протягивал руку, чтобы завершить бой и принять ее силу. И тогда случилось то, чего никто не ожидал. Она подняла взгляд.

Я помню этот миг до мелочей. Тишина. Воздух будто застыл. Ее глаза вспыхнули холодным, живым пламенем. Она сжала кулаки, отказываясь признать поражение. И тогда пространство вокруг дрогнуло.

Сначала — легкая вибрация, пробежавшая по камню, которая отчетливо дала понять, что сам Зор'Ис'Тайр, равнодушный к жизням Ор'Ксиаров, отзывается на ее волю. Я не поверил этому, пока не увидел сам. «Кровь» Ис'Тайра рванулась вверх из трещин и, сплетаясь в хлысты света, обвивала тело наставника, ломая его броню.

Вспышка света. И там, где стоял наставник, остался лишь кусок расплавленной брони, еще дышащий жаром.

Никто не понял, что произошло.

Это была не просто сила.

Сила — я знал, как она выглядит, как звучит, как пахнет. Но то, что исходило от нее, было иным. В этот миг я встретился с ее взглядом. И понял, откуда столько упрямого спокойствия и этого безмолвного самоконтроля, который она несла в себе.

Все, что я долгое время принимал за хладнокровие, было ничем иным, как страхом, который она превращала в силу.

«Но чего же ты боишься, Аэл'Райя?» — спрашивал я себя, когда видел ее, идущей по тоннелям скал. В этом было что-то неестественное и в то же время правильное — будто она всегда должна была быть именно такой: тенью, воплощенной в черную броню.

«Это не страх боли или смерти — эти понятия для Ор'Ксиаров слишком примитивны. Нет. Ты боишься другого…» — думал я, наблюдая, как она поднимает в небо корабль и удерживает его в равновесии.

«Боишься, что если позволишь себе слабость, то разрушишь не врага — а то, что тебе дорого?» — спрашивал я себя после боя, когда она стояла среди обломков тренировочного круга, окруженная каменной пылью и гудящими потоками энергии.

Я не знал, что ответить себе. Может быть, она и правда боится. Боится утратить контроль и разбудить в себе чудовище. Это казалось верным объяснением. Но стоило взглянуть на нее — и я понимал: нет, ее страх глубже. Гораздо глубже.

Я хотел спросить ее прямо. Как наставник, как тот, кто слишком долго наблюдает и слишком многое видит. Но каждый раз, когда она проходила мимо, я молчал. Слова застревали в горле, потому что рядом с ней любая фраза казалась неуместной.

А потом представился случай.

Я объяснял группе молодых воинов, как удерживать пространство, когда оно само пытается тебя уничтожить. Когда чужая планета давит своей силой, когда воздух ядовит настолько, что прожигает броню.

Я шагал вдоль строя, останавливался, смотрел каждому в глаза. Мне было важно чтобы каждый понял. Чтобы запомнил простую истину: пространство — это инструмент. Да, оно реагирует на ваш страх, на вашу боль, на ваши сомнения. И если вы позволите себе слабость — оно станет вашей могилой.

Я видел, как молодые воины пытаются удержать эти слова, как воздух в ладонях. И только она стояла чуть в стороне, неподвижная, взгляд направлен в пол.

Я замолчал.

Она не подняла головы, будто не заметила паузы.

— Аэл'Райя, — позвал я.

Она вздрогнула, будто я вернул ее издалека. Подняла взгляд медленно, с усилием. И в тот миг, когда наши глаза встретились, я понял — что-то не так. Ее дыхание сбилось, пальцы дрогнули, и она осела на колени.