Книга Обещанная, страница 17 – Рина Белая

— Пру-у-уть!

Другая, наоборот, сложилась в круглый шарик, дважды подпрыгнула в воздухе и вспыхнула мягкими импульсами:

— Уть-уть!

Девушка тихо рассмеялась: даже здесь, среди звезд, они оставались такими же — неугомонными и верными.

Голос корабля зазвучал снова, на этот раз с едва уловимой вибрацией тревоги:

— Все расчеты производились без учета… твоих «друзей». Их потребление энергии нестабильно. Если они продолжат в таком объеме тянуть твой Свет Жизни, это приведет к истощению тела и серьезному ущербу здоровью.

Она улыбнулась, качнула головой и погладила одну из светящихся сфер, что прижалась к ее запястью.

— Не волнуйся. Они просто нервничают. Впервые так далеко от дома. Когда успокоятся — все будет хорошо.

Корабль замолчал, но вскоре снова напомнил, что держать на борту неизвестные ему виды опасно. Спустя время последовали еще несколько предостережений — словно он пытался настоять на своем и убедить ее в серьезности угрозы.

Она лишь качала головой и продолжала гладить сферы, будто успокаивая детей. Постепенно их тревожное мерцание стало ровнее, а вскоре и вовсе исчезло.

Когда все наконец утихло, Ами просто забыл об их существовании, сосредоточив внимание на бесконечном пространстве впереди.

* * *

Сначала сердце билось часто, будто стремилось вырваться наружу. Каждое новое зрелище — вспышка далекой туманности, серебристый разлив звездных рек, россыпь крошечных огней — казалось чудом. Она не верила своим глазам, не верила, что все это действительно существует.

Но постепенно все стало меняться. Там, где раньше сердце прыгало в горле, теперь звучало ровное, спокойное биение. Звезды по-прежнему оставались прекрасными, но их сияние уже стало фоном. Время растянулось в бесконечный путь, где дни, недели и даже месяцы теряли смысл.

Она начала играть с ребятами в разные игры. Конечно, втроем было бы веселее, но кто-то всегда оставался прикованным к ее запястью, заслоняя кожу тонкой пленкой собственной энергии.

Иногда это был Уть-Уть: вытянувшись линией, он неподвижно лежал под браслетом, пока Пруть строил в воздухе сияющие лабиринты. Иногда наоборот — Пруть сидел, тихо подрагивая от напряжения, а она подхватывала Уть-Уть ладонями и отбивала о стену, словно светящийся мяч.

Браслет воспринимал действия энергоформ как сопротивление, как попытку избавиться от него, и отвечал: сжимался и нагревался. Долго выдерживать это давление было сложно. Поэтому Пруть и Уть-Уть сменяли друг друга, подхватывая нагрузку, чтобы она не заметила, как трудно им самим держать защиту.

Так и текло ее время в космосе: оно измерялось играми и невидимой борьбой за каждый миг свободы.

Ами молчал. Его спокойный и глубокий голос звучал редко и всегда по делу.

Однажды, когда звезды снова растянулись бесконечной дорогой, он заговорил:

— Поздравляю, Ориса. Сегодня тебе исполнилось семнадцать. По меркам Ор'Ксиаров.

Она вскинула голову, моргнула — и не удержалась от смеха.

— Семнадцать? Это невозможно. Мы не могли быть так долго в пути.

— Я не мог ошибиться, — спокойно возразил Ами и вывел графики и таблицы с отметками времени.

Она покачала головой, но улыбка не сходила с ее лица.

— Что ж… значит, сегодня праздник. Все отдыхаем. Никакой тяжелой работы, только игры.

Она посмотрела на запястье, где черный металл снова коснулся кожи.