Книга Околдованная, страница 149 – Лора Таласса

Мои воспоминания.

Магия выплескивается из меня, обвивает тетради, отчаянно пытаясь потушить огонь. Я напрягаю силы, пытаюсь хотя бы стащить блокноты на землю, но они продолжают парить в воздухе и гореть.

– Мемнон! – Едва не плача, я лезу на стол, тянусь к пылающим книжкам. – Я же от них завишу!

– Ужасно, – видеть, как дело всей твоей жизни сгорает в огне, не так ли?

И ряды моих записных книжек в шкафу тоже охватывает пламя.

Я кричу, и мой крик смешивается с его смехом.

Годы работы буквально превращаются в дым. Но горят не только мои воспоминания.

– Эти записи были нужны мне для ПСС, – пытаюсь я зайти с другой стороны. – Они мое алиби.

И шанс быть вычеркнутой из списка подозреваемых, который я, кажется, возглавляю.

– Тебе они не понадобятся, как только ты вернешь свою память.

Игнорируя Мемнона, стискиваю голову руками, ища заклинание достаточно сильное, чтобы сбить пламя, но отчаяние мешает думать.

Закрываю глаза, роняю руки. Не нужны мне гребаные заклинания, когда в моем распоряжении – чистая сила.

Мемнон сгребает меня, заключает в какое-то извращенное подобие объятий, не давая ворожить. Это не любовь, не забота, не ласка, не утешение.

Губы его касаются моего уха:

– Твои усилия тщетны, Императрица. Ты чувствовала мою мощь. Ты знаешь, что не можешь потушить мой огонь. Только не сегодня.

Открываю глаза, поворачиваю голову и злобно смотрю на него. По моим щекам катятся слезы.

– Исправь все. Пожалуйста.

Он хотел, чтобы я его умоляла. Что ж, я дам ему именно то, что он хочет. В данный момент мне плевать.

Мемнон выдерживает мой взгляд, явно наслаждаясь моей реакцией. Впрочем, в какой-то момент он, кажется, смущается, как будто утратив уверенность в том, что делает. Пламя вокруг нас тускнеет, и мне кажется, что он действительно сейчас все исправит. Но лицо колдуна вновь становится решительным.

– Нет.

Мемнон отпускает меня и переводит взгляд на стеллаж, в котором сгорает вся моя жизнь. Многие воспоминания из этих блокнотов уже сожрала моя магия. Заметки, рисунки – вот все, что у меня от них оставалось.

Несмотря на слова колдуна, я пытаюсь силой загасить пламя. Но, как он и предупреждал, моя магия лишь заставляет огонь мерцать.

Едкий запах дыма наполняет воздух, серые клубы смешиваются с синей магией Мемнона. Но огонь, похоже, не распространяется. Книги, учебники, тетрадки на полках – черт, да и сами полки – остаются нетронутыми. Сгорают лишь мои драгоценные дневники.

Я смотрю на два по-прежнему висящих в воздухе блокнота, на их чернеющие, обугливающиеся страницы, на отслаивающиеся и падающие на пол хлопья пепла.

Вдалеке слышу женский голос:

– Ничего не чувствуешь?

И другая ведьма отвечает:

– Наверное, Джульетта спалила очередное заклятье.

Щеки у меня влажные. Я и не осознаю, что плачу.

– Зачем ты это сделал? – спрашиваю я Мемнона. В моей жизни царил бедлам и до того, как он вошел в нее.

– Даже моей царице не позволено разрушать мою жизнь.

Меня трясет, хотя во всем остальном я остаюсь пугающе спокойной.

– Я тебя ненавижу, – шепчу я.

И это правда.

Желваки на его щеках подергиваются, но глаза колдуна уверенные, решительные.

– Только потому, что не можешь вспомнить, что когда-то любила.

Он что, не понимает? Он стоит в моей комнате, разрушая мою жизнь, разбивая мое сердце, и думает, что какие-то события тысячелетней давности имеют для меня значение?