Книга Смертная, страница 118 – Мария Сакрытина

– А-а-а, цапну! – вопит Гнус, вставая на задние лапы и подпрыгивая.

От хохота невидимого защитника царя звенит в ушах. Юнан, не замечая нас, вытягивает шею и прижимается к стене. Его трясет, но хриплый голос звучит ровно:

– Быть может, отец, вы преподадите ничтожному слепцу урок и покажете, как ублажать великую госпожу? – И добавляет с преувеличенной любезностью: – Вы же это умеете как никто.

Лицо Саргона остается спокойным, а на сына он смотрит теперь, как на взбесившегося пса: забавный, лает, но вред причинить не способен.

– Ты дерзок. Дерзок и глуп, – говорит царь и протягивает руку, словно сам собирается толкнуть створки двери. – Щенок.

Но насмешливый голос Юнана его останавливает:

– Если я щенок, то вы, повелитель, должно быть, кобель. Тогда я понимаю, почему вы наедине привыкли называть великую госпожу су…

Оплеуха сбивает Юнана с ног. Вскрикнув, я падаю рядом, обнимаю его лицо. Из уголка рта его течет кровь, в носу хлюпает. Юнан тяжелосглатывает и безумно улыбается.

– Молчи! – умоляю я.

А Саргон, опустив руку, снисходительно замечает:

– Думаешь, залез в постель богини и стал неприкосновенен? Жалкий глупец.

Юнан скалится в ответ, сделавшись удивительно похожим на Гнуса, который, рыча, дергает Саргона за полы одежд. Я зажимаю царевичу рот рукой, но это, конечно, нисколько не помогает. Говорит он насмешливо и внятно, несмотря на разбитые в кровь губы:

– Отец, вы, должно быть, так рады, что ваш никчемный сын хоть на что‐то сгодился.

– Да когда же вы прекратите! – вскрикиваю я.

– Когда этот дурень, мой человек, сдохнет наконец! – рычит Гнус откуда‐то из-за царских ног. – Давай! – Саргон вздрагивает – должно быть, Гнус его все‐таки укусил, и царь каким‐то чудом это почувствовал. Смех невидимого защитника сменяется недовольным рычанием, а Гнус добавляет: – Убей его, я устал за него отдуваться!

– Хватит, пожалуйста, одумайтесь! – умоляю я.

Змей-защитник появляется из-за колонны и раздувает огромный ярко-алый капюшон. Саргон наклоняется, вздергивает Юнана за ворот – легко, словно перышко. И…

Все немедленно заканчивается, стоит дверям распахнуться.

Люди не видят того, что доступно духам, иначе немедля упали бы ниц. Я и Гнус, даже змей Саргона – мы все приникаем к полу, потому что на пороге спальни стоит вовсе не девочка Хилина. Больше не притворяясь смертной, госпожа Шамирам ледяным взглядом обводит происходящее в коридоре и кривит губы в злобной усмешке. Богиня сияет так, что больно смотреть.

Мгновение спустя воины царя утыкаются лбами в пол, а Саргон опускается на колени, увлекая за собой Юнана.

Госпожа Шамирам выдыхает, как почуявший жертву ягуар.

– Как ты посмел? – Ее голос кажется сейчас звучнее и мягче, но от него вздрагивают все, не только мы, духи. Госпожа наклоняется над Саргоном, пальцем поднимает его за подбородок. – Ты ударил того, кто принадлежит мне. Как ты посмел?

Саргон отводит взгляд и ровным тоном смиренно отвечает:

– Прекрасная госпожа, умоляю о прощении. Это больше не повторится.

Госпожа Шамирам задумчиво смотрит на него. Потом отступает вглубь комнаты.

– Заходи же. И ты, царевич.

Они поднимаются, не разгибая спин, а я ловлю взгляд госпожи. Он… странный. Мне даже кажется, что… Но нет, это быстро проходит.

Мы, духи, конечно, следуем за людьми. Дверь за нами закрывается, и на мгновениенаступает тишина. Только уставшие от зноя птицы лениво перекликаются в саду, да вдалеке слышится нежная мелодия арфы.