Книга Смертная, страница 139 – Мария Сакрытина

– Не приумножатся, – вырывается у меня. Я вдруг понимаю, почему вокруг столько полуголых мужчин и кто стал главной жертвой для бога-скарабея.

– Дозволено ли мне спросить, великая госпожа? Почему вы так говорите?

Я усмехаюсь, хотя на самом деле меня тошнит. И, отвернувшись от Тута, говорю:

– Зачем этот праздник? Лучше бы заказал себе плакальщиц. Впрочем, уже поздно.

Саргон пару мгновений молча смотрит на Тута, потом кланяется мне.

– Великая госпожа, значит ли это, что вы желаете, чтобы Тут был изгнан из Урука?

Я пожимаю плечами.

– Это мерзость, конечно, но… нет. Еще не решила. А теперь оставь меня.

Когда царь уходит, Юнан нарушает молчание.

– Почему ты это сказала? – шепчет он мне на ухо, потянувшись словно бы для того, чтобы налить вина, хотя мой кубок полон. – Про плакальщиц.

– Поверь, ты не хочешь это знать.

Юнан садится обратно в кресло у моих ног и снова замирает.

Еще какое‐то время спустя, когда я умудряюсь задремать, Саргон объявляет очередной тост. Рабы принимаются суетиться, вино наливают в другие кубки, роскошнее прежних. Царь сообщает, что оно из его личных запасов черт знает какой выдержки – напиток богов, все ради великой госпожи, да славится она вечно.

Я лениво наблюдаю.

Последним ставят кубок перед Юнаном. Для сына у царя находится отдельный тост – действительно, за госпожу уже выпили, а за ее любовника еще нет. Непорядок!

Юнан с нечитаемым выражением лица берет кубок… И я в последний момент успеваю его выхватить.

В зале снова воцаряется тишина. Я замираю с кубком в руках – глубоким, пол-литра точно. Не пожалел царь для сына яду.

– Хилина, не надо, – одними губами шепчет Юнан.

Я смотрю на Саргона – тот все еще улыбается. Бледнеет, правда, на глазах. Еще бы: от кубка к царю тянется нить, черная и гнусная. А царский дух-защитник увеличивается вразмерах и раздувает капюшон. Припугнуть, что ли? Совсем сдурел – богине угрожать.

В общем, целое мгновение я размышляю, стоит ли устраивать сцену или не надо портить людям праздник. «Кого же ты тогда сделаешь царем? – мелькает в голове. – Полный же зал старейшин. Стоит им увидеть, что богиня от Саргона отвернулась, как его убьют. Сегодня же ночью. Ты точно хочешь именно этого?»

Я смотрю на кубок – и тьма в нем сменяется светом. Мягким, золотистым, медовым светом.

А! Была не была.

Я улыбаюсь и делаю глоток. Тишина взрывается одобрительными возгласами, кто‐то даже поздравляет Юнана – богиня пьет за его здоровье, какая честь!

На одном глотке я думала остановиться, но вино слишком крепкое – сознание как будто уплывает. Все превращается в золотой туман, который становится только гуще, и я тону в нем, захлебываюсь, пока не исчезаю. Или засыпаю? Я не помню.

Саргон

– Известно ли вам, ихаб, что полсотни ваших соотечественников видели недавно в пустыне? – говорю я словно между делом. И снова в голове стучит мысль: на войне было легче. Сейчас тоже сражение, только противник улыбается и подливает тебе отравленное вино. – Как думаете, ихаб, они там случайно оказались?

Тут чуть не проливает на себя медовый напиток. Вряд ли оттого, что перебрал лишнего, – с послом Черного Солнца такое не случается.

– Моих… соотечественников, повелитель? – голос Тута звучит испуганно. Наконец‐то занервничал, жук навозный!

– Да. Молодые мужчины, одетые как торговцы. – Я наклоняюсь и бросаю через стол знак царской семьи Черного Солнца – золотую змею на лазурном фоне. – Думаете, ваш царь так с подарком подгадал?