Книга Опасная игра леди Эвелин, страница 89 – Виктория Богачева

Я вымокла, но не чувствовала холода.

— Нужно идти, — сказала сестра Агнета и несколькими энергичными движениями растерла мне плечи. — Вы вся дрожите.

Я огляделась: у могилы я осталась одна. В десятке шагов от меня на границе кладбища стоял граф Беркли и переговаривался о чем-то с мистером Эшкрофтом и Мэтью. Они не знали дедушки, но всеравно пришли почтить память.

Циничная часть меня усмехалась: им нужен был Беркли.

Пришедших было немного. Трое их, поверенный семьи, несколько старичков-знакомых дедушки, я, сестра Агнета и капитан Грейсон.

«Убийца порой приходит на похороны», — сказал он накануне и назидательно поднял палец.

Кажется, усмешка лорда Беркли на его слова была уже истерической. Капитан почему-то не желал в качестве приоритетной рассматривать версию, что убить хотели все же не дедушку. А графа.

— Эвелин, дорогая... — сквозь вату до меня долетел голос сестры Агнеты, и я вздрогнула.

Вновь слишком глубоко ушла в себя. Я стала замечать это за собой в последние несколько дней, что прошли со дня убийства. Порой задумывалась, потом смотрела на часы и понимала, что в своих мыслях витала и сорок, и тридцать минут.

— Да, — просипела я с трудом, потому что в горле стоял ком, который не исчезал также со дня убийства. — Простите. Идемте.

Присев на корточки прямо в грязь, я аккуратно уложила на могилу дедушки последний букет. От себя. Белоснежные хрупкие каллы. Не потому, что он любил эти цветы, а потому, что любил представлять, как однажды поведет меня под венец, и в руках у меня будет букет непременно из калл.

Но вышло как вышло, и букет из калл теперь лежит на его могиле.

Сестра Агнета бережно взяла меня под руку, и я не стала сопротивляться, хотя прекрасно могла идти сама. Я понимала ее. И лорда Беркли. Я бы тоже поглядывал на меня с опаской после той безобразной истерики. Когда я упорно утверждала, что дедушка жив — лишь переехал, и я должна собирать вещи, чтобы отправиться за ним...

Занятно. Но после того вечера, после того как рыдала, уткнувшись в сюртук Беркли, я не пролила ни слезинки. И даже сейчас на моем лице были капли из-за дождя. А не потому, что я плакала.

На сердце было сухо. Гонимая и треплемая всеми ветрами пустыня. Я чувствовала горечь утраты, она лежала на душе тяжелым камнем, который сдавливал грудь при каждом вдохе, и застрявший в горле комок мешал дышать и связно, долго говорить, но...

Слез не было. Глаза оставались таким же сухими, как пустыня.

Мы с сестрой Агнетой подошли к мужчинам, что ожидали нас, и двое, словно сговорившись, синхронно отвернулись от меня. Я понимала, что это не со зла, а, наоборот, во благо, но не могла не чувствоватьсебя прокаженной.

— Вы замерзли и промокли, — строго сказал третий и снял пальто и, шагнув ближе, накинул его на меня. — И не спорьте, — еще строже добавил.

Но я не смогла бы спорить с графом Беркли, даже если бы захотела. Мешал проклятый комок.

— Благодарю, милорд, — одними губами произнесла я и повела плечами, пытаясь удержать длинное, просторное пальто на себе.

Оно пахло графом Беркли. Конечно же. Аромат щекотал ноздри, и я зажмурилась.

— Я должен ехать, — сказал он, неотрывно смотря на меня.

— Конечно, — кивнула я, словно механическая кукла.

За последние дни я потеряла нить расследования. Ни за чем не следила, ничем не интересовалась. Даже газет не читала. Но слышала, безусловно, что нашли тела шестерых убитых женщин, и что Джеральдин среди них не оказалось.