Книга Последняя из рода. Скованные судьбой., страница 125 – Виктория Богачева

Мамору старался думать, о чем угодно.

Но думал только о жене.

«Совсем потерял голову, — укорил он себя. — Она тебе доверяет».

А затем обернулся так быстро, что сам того не заметил — а когда поймал себя на этом, уже было поздно.

Талила стояла по пояс в воде, к нему спиной, и отжимала мокрые волосы. Полоса лунного света скользнула по ее фигуре, обрисовывая тонкие изгибы, которые рубашка уже не скрывала. Она была погружена в свои ощущения — дрожала от холода, но, кажется, не жаловалась и не спешила вылезать.

Тонкая ткань так плотно облепила ее тело, что казалась тоньше паутинки. Глаза Мамору на мгновение расширились: ему не хватало сил отвести взгляд.

Стук крови в ушах перекрыл шум реки, и мир вокруг будто исчез. Он видел ее такой, какой не видел еще никогда: слишком прекрасной, чтобы он мог отвернуться. Сердце билось неровно, а внутри все пылало от смятения. Собравшись с духом, Мамору заставил себя закрыть глаза и сжал кулаки до побелевших костяшек.

А затем все же отвернулся и уставился в темноту, сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь выровнять дыхание.

Вскоре его пытка закончилась: Талила выбралась на берег. Он слышал и шелест ткани, и ее шаги, и то, как клацали от холода ее зубы, и гнал, гнал прочь всемысли.

Когда она поравнялась с ним — закутанная в одежду, словно в броню — Мамору встретил ее бесстрастным взором. Помедлив, протянул свой плащ. Талила встрепенулась, собираясь возразить, но что-то в его лице заставило ее передумать и закутаться в ткань, которая еще хранило тепло тела ее мужа.

Не произнося ни слова, они повернули обратно к лагерю. В тишине слышались лишь их приглушенные шаги да отдаленный шелест камыша, колышущегося на ветру у реки.

Когда впереди показались костры, за которыми грелись дозорные, Талила сжала край плаща на груди и бросила на Мамору короткий взгляд. Но тот смотрел вперед, словно не решаясь встретиться с ее глазами.

***
Утром дозорные передали, что к лагерю приближаются посланники с императорским стягом. Оказалось - прибыл советник Горо.

Советника Горо сопровождал отряд из нескольких дюжин самураев.

В том, что с посланием к ним Император отправил предателя, улавливалась ирония.

Мамору и Талила встречали его в окружении своих воинов, в четверти часа езды верхом от гарнизона. Сильный ветер трепал боевые знамена, которые держал Такахиро и несколько самураев. Показавшееся из-за туч солнце ослепляло, и доспехи вспыхивали ярче золота, когда на них падали его лучи.

— Господин, — полководец Осака подвел коня и склонился к Мамору. — Позвольте, с советником Горо говорить буду я.

Он согласно прикрыл глаза и кивнул, и тогда полководец, взмахом руки велев дюжине самураев сопровождать его, ударил пятками жеребца и двинулся вперед.

Два отряда вскоре встретились и остановились, и их предводители приблизились друг к другу.

— Я принес мятежникам и изменщикам послание от Императора, — очень громко произнес советник Горо, и там, где стояли Мамору и Талила, его прекрасно услышали. — Наш милостивый Государь обещает прощение всем, кроме зачинщиков. Никто не будет казнен, никому не придется умирать. Но вы должны сложить оружие: прямо сейчас.

Он не смотрел на полководца Осаку, а щурился против солнца, пытаясь разглядеть лицо Мамору.

— И кого же Император считает зачинщиками? — спросил полководец, когда затих гомон толпы.