Книга Последняя из рода. Скованные судьбой., страница 137 – Виктория Богачева

Мамору она нашла на вытоптанной поляне, где тренировались самураи. Он сражался сразу с тремя, как делал раньше, до того, как избавился от проклятой печати. Невольно Талила засмотрелась на плавность его движений, на текучие удары и перекаты, на то, как стремительно он двигался, и...

... и перед глазами сами собой возникли совсем другие образы, и она разозлилась на себя, сердито тряхнула головой.

Что с ней творилось?!

Ей вновь показалось, что самураи как-то особенно на нее косились. Бросали выразительные взгляды, словно пытались на что-то намекнуть.

А потом Мамору заметил ее в толпе. Заметил и бегло улыбнулся, и едва не пропустил удар, засмотревшись.

И у Талилы по груди волна за волной разлилось тепло, смывшее все ее переживания и тревоги. Ей больше не было дела, кто на нее косился, и косился ли.

Мамору вскинул руку, остановив тренировочный поединок, и коротко переговорил с Такахиро, который был одним из трех, с кем он сражался. А потом, наскоро обтершись рубахой, направился к Талиле.

— Я не хотел тебя будить, — сказал он, улыбнувшись лишь ей глазами.

У нее что-то кольнуло там, где громко и сильно стучало сердце. Что-то, чего они никогда прежде не испытывала.

Что-то, что порой называли любовью.

***

Неделя. Семь дней, которые пронеслись как один миг.

Ровно столько им было отмеренопровести вместе, пока не наступило утро восьмого дня, ознаменовавшее уход большей части войска, которую возглавлял Мамору.

Накануне ночью в их шатре никто не спал.

— Я жалею, что этого не случилось раньше, — сказала Талила.

Она лежала на правом боку и смотрела на Мамору, чья поза была зеркальным отражением ее собственной. Медленно он вытянул руку и завел ей за ухо упавшую на лицо прядь волос.

— Пообещай мне, что если мы победим, ты больше не прикажешь мне сражаться в другом отряде. Я хочу биться бок о бок с тобой.

По его губам пробежала быстрая улыбка.

— Я надеюсь, что если мы победим, тебе больше не придется сражаться.

Талила фыркнула и закатила глаза.

— Меня тренировали и воспитывала быть воином. Как и тебя. Я ничем не хуже любого самурая в твоем войске, — сказала она с легким укором, но на этот раз Мамору не улыбнулся.

Напротив, он стал вдруг предельно серьезным.

— Тебе не нужно мне ничего доказывать, — тихо произнес он, и Талила осеклась.

Поежилась, нахмурилась и подвинулась к нему ближе, прижалась щекой к его груди, вдохнула его теплый запах и прикрыла глаза. Она никогда в жизни ему не скажет, но внутри себя она знала, что если бы могла остановить время, то остановила бы его прямо сейчас, в эту самую минуту. Она была согласна провести в этом моменте вечность.

— Я отправляю тебя с другим отрядом ради самого себя, — его смешок защекотал ее макушку, и Талила нехотя оторвалась от него и подняла голову, чтобы посмотреть в глаза.

— Потому что если ты окажешься рядом, я не смогу думать ни о чем, кроме тебя, — он провел ладонью по ее спине. — Потому что, если ты будешь рядом, я не смогу принимать решения хладнокровно.

С трудом сглотнув образовавшийся в горле комок, от которого защипало нос, Талила кивнула.

— Поэтому если есть хотя бы один шанс, что после победы тебе больше не придется сражаться…

Его голос дрогнул.

— …Я сделаю все, чтобы этот шанс стал реальностью.

Горло сдавило так, что у нее перехватило дыхание. Талила не знала, как выдержать его взгляд, в котором было столько откровенности, столько запретного чувства, которое Мамору долго прятал... И потому вместо ответа она поцеловала его. Никакие слова не могли выразить то, что лежало у нее на сердце.