Книга Последняя из рода. Скованные судьбой., страница 140 – Виктория Богачева

Мамору не знал, кого они встретят за следующим поворотом. Не знал, что ждет их в ближайших деревнях, мимо которых они будут проходить. Не знал, не готовится ли засада в городах, что лежали на его пути. Опасность подстерегала везде, на каждом шагу, и это было одной из причин, почему он отправил Талилу долгим, окружным путем.

Так сложилось, что земли на востоке всегда считались мятежными. Нынешний Император относился к ним с подозрительностью, которую можно было принять за паранойю. Любые недовольства там подавлялись особенно жестко. Когда-то он сам сдерживал мятежи в тех деревнях. Восточные земли были обложенными дополнительными податями и уплачивали в казну на десятину больше. И пусть теперь он идет не с императорским знаменем, а против него, у него не было иллюзий — его там не ждут ни как спасителя, ни как освободителя.

Императора там ненавидели. Мамору — пожалуй — тоже. Без него Талиле будет легче. И спокойнее. А это все, чего он для нее хотел.

И все же…

Мамору сжал поводья в кулаках.

Если бы он мог, он не отпустил бы ее вообще.

Но он знал, что это невозможно. И потому убеждал себя, что сделал правильно. Что так будет лучше. Но в глубине души он знал, что солгал себе.

Не будет ему спокойно, пока она не вернется.

— Господин! — запыхавшийся голос полководца Хиаши заставил его резко вскинуть голову.

Тот скакал ему навстречу в сопровождении двух дозорных, и все трое выглядели взволнованными. Это было не к добру.

— Они сожгли переправу через реку, господин.

Взгляд Мамору невольно метнулся к горизонту. Их путь пролегал через низину, за которой шел крутой подъем, затем спуск и лишь после — бурная, широкая река.

— Уже давно, пепелище даже не дымится...

— Император все же пошел на это, — негромко сказал Хиаши и покачал головой.

Отрезал часть страны от самого быстрого, короткого и спокойного пути. Отрезал купцов и торговцев, крестьян, повозки с рисом и многое, многое другое.

Но и преградил путь армии, которую вел за собой Мамору.

Он посмотрел на полководца.

— Как далеко нам обходить?

Тот нахмурился, отчего на переносице залегла глубокая складка, и двумя пальцами провел по гладкому подбородку. Даже в походных условиях он всегда следил, чтобы был начисто выбрит. Потом обернулся и попытался объять взглядом длинную цепочку, в которую растянулось войско. И у него не получилось оглядеть всех.

— Пять дней... Может, шесть, господин, — помрачнев, сказал Хиаши. — До ближайшей переправы.

— Если ее не сожгли.

— Не думаю, господин. Она — последняя на много-много дней пути.

— Ты сомневался, что сожгут эту, — Мамору изогнул бровь.

Правда, он тоже сомневался. Но гораздо меньше, чем его полководцы, не раз и не два бывавшие в боях. Но, кажется, лишь он один в достаточной степени понимал, сколь безумен был его младший брат. Безумен и опасен.

— Поворачиваем, — бросил он полководцу. — Приказывай.

Один из дозорных протянул Хиаши рог, и тот, набрав в грудь побольше воздуха, дунул в него, и по равнине разнесся протяжный, глубокий звук. По длинной ленте, в которую растянулось войско, пробежала рябь: это самураи вскидывали головы и оборачивались, пытаясь угадать причину прозвучавшего рога.

Хиаши, схватив поводья, ударил жеребца пятками и поскакал вдоль войска, выкрикивая приказ разворачиваться. Мамору сделал то же самое, но направился в противоположную сторону, в самое начало строя.