Книга Последняя из рода. Скованные судьбой., страница 141 – Виктория Богачева

Он думал, что этот долгий и длинный крюк дорого обойдется войску. Припасы были не бесконечны. Их было мало, и пришлось разделить на две части, и собой увезти они смогли далеко не все. Теперь же их придется растягивать на еще больший срок, а пять-шесть дней, о которых говорил Хиаши, могли запросто превратиться в неделю, полторы...

Мародерства Мамору намеревался избегать так долго, как только возможно. Потому что земли вокруг и без того были истощены подготовкой к войне, которую загодя начал Император. Отобрать у крестьян рис означало лишить их возможности засеять новый урожай, когда в страну придет тепло. А это, в свою очередь, означало голод — уже летом и точно осенью.

Но порой выбора не оставалось... Между крестьянами и своим войском Мамору выберет, конечно же, войско. Но он очень не хотел этого делать.

Без надёжного Такахиро оказалось сложнее,чем он предполагал, и ему пришлось ждать, пока вернется Хиаши, чтобы отдать ему еще один приказ.

— Нужно начинать урезать вечерние порции, — сказал он мрачно, смотря в такое же хмурое лицо полководца. — На четверть. Пока.

— Да, господин, — кивнул тот. — Я отдам приказ.

— Только тихо, — Мамору поднес к глазам ладонь, щурясь против солнца, показавшегося из-за туч. — Я не хочу, чтобы раньше времени пошли разговоры.

— Я займусь этим сам, — пообещал Хиаши. — Стану отмерять рис несколько дней. Потом они привыкнут.

— Да, — он одобрительно прикрыл глаза, хотя знал, что незамеченным это все равно не останется.

Конечно же, о том, что риса стало меньше, заговорили уже на первой вечерней стоянке. Никто не роптал. Пока.

Мамору смотрел на плошку, которую держал в руке, и поверх пламени вглядывался в лица самураев, с которыми делил сегодня небольшой костер и трапезу. Даже в походе он старался проводить каждый вечер с разными людьми, чтобы услышать всех.

— А если и вторая переправа окажется сожжена, господин? — спросили у него, когда плошки, и без того наполненные не доверху, опустели.

— Не окажется, — ответил он с уверенностью, которую на самом деле не чувствовал.

Но его самураи знали, что он лгал редко, почти никогда. И потому поверили ему с первого же слова. Лица тех, кто сидел подле него у костра, смягчились; на них вернулись улыбки, и кто-то принялся рассказывать истории, кто-то засмеялся, кто-то удачно пошутил, и самураи отозвались громким, дружным хохотом...

Мамору слушал их и улыбался, но его глаза оставались сухими и холодными.

Что он скажет им, если вторая переправа действительно окажется сожжена?..

Он знал это настроение, знал, как стремительно могут произойти перемены в войске, и чем дальше от дома, чем дольше времени проведено в походе, тем жестче становились люди, тем острее отзывались на малейшие преграды. Он верил, что среди них не было слабаков, но даже сильные устают, даже сильные сдаются, позволяют чувствам взять верх над разумом...

Той ночью, скрывшись под наскоро поставленным навесом, он зажег лучину и развернул карту. Если вторая переправа окажется уничтожена, им придется переходить бурную реку вброд, а для этого провести в пути еще несколько лишних дней, прежде чем они достигнут точки на карте, где река сужалась, где течениестановилось слабее. Где у них будет шанс переправиться на другой берег благополучно.

Свернув карту себе за пазуху, Мамору отправился разыскивать Хиаши. Тот как раз расставлял дозорных вокруг огромного пространства, которое заняло войско.