Книга Последняя из рода. Скованные судьбой., страница 179 – Виктория Богачева

Подобное признание вышибло из Талилы дух. Она судорожно втянула носом воздух, почувствовав, как внутри все взметалось. Сердце забилось часто-часто, по рукам расползся жар и забегали мурашки, и она не сразу нашлась с ответом. Пришлось переждать, пока разожмутся тугие тиски, что стянули горло, мешая говорить.

— Я считала ее проклятьем, — все же выдохнула она.

Полководец Осака кивнул.

— Мы все ошиблись в этом, — сказал он и, слегка поклонившись, ушел, оставив Талилу в смятении.

Когда его шаги стихли, она зажмурилась и вытянула вдоль тела руки с кулаками. Сосредоточившись, она свела на переносице брови и крепко стиснула зубы, пытаясь почувствовать, как чутьпониже груди, ровно по центру, зарождается ее сила, ее огонь. И когда она ощутила жар, ощутила горячую-горячую точку, постаралась направить ее в руки, к запястьям, которые по-прежнему обвивали шрамы от старых кандалов.

И скоро на них появятся новые...

Талила попыталась вспомнить, что чувствовала в тот момент, когда расплавила свои оковы. Ее магия не имела тогда выхода, и вся сила была направлена в одну точку, и она была так велика, что справилась с тем, что прежде казалось Талиле невозможным.

Ей предстоит повторить это.

Наутро вернулись дозорные.

— Войско Императора сосредоточено на подходах к столице. Они воздвигли укрепления и выставили заграждения. И готовы к долгой осаде.

— Этого не потребуется, — усмехнулась Талила, выслушав донесение.

После того единственного письма она больше не получала никаких вестей и не знала, радоваться ли ей или опасаться. Если бы его пытали и потом присылали ей доказательства, для нее все было во сто крат тяжелее. Но не меньше ее угнетала и эта тишина, неведение. Словно Мамору просто перестал существовать, словно его никогда и не было.

Она старалась гнать прочь мысли, но они были с ней ежедневно, ежечасно.

— Я уйду тихо, — сказала она полководцу Осаке на следующую ночь, когда до столицы оставалось совсем немного. — Ты должен будешь все объяснить.

Сказала и опустила глаза, потому что то, о чем она просила самурая, было малодушием. И она стыдилась, но иначе не могла. Боялась, что ее не отпустят, если она расскажет о своем истинном намерении. О том, которое она скрывала от всех. О том, что укрепилось в ней с той минуты, как она развернула проклятый свиток...

— И удержать войско, — прибавила она, стараясь не смотреть на застывшее лицо полководца. — Я знаю, что прошу многого, но...

— Это не много, госпожа, — он перебил ее, чем нарушил немало неписаных правил. — Это ничто в сравнении с тем, что сделаете вы.

Губы Талилы задрожали, брови некрасиво изогнулись. Она изо всех сил старалась сдержаться и не расплакаться, и опустила голову.

— Я лишь надеюсь, что вы понимаете, чем рискуете… — прибавил полководец тихо.

В ее взгляде блеснула ненависть, когда Талила распрямилась. Не к Осаке, конечно же, нет. К человеку, который скрывался за стенами столицы.

— Если что-то не получится... если что-то пойдет не так...я найду способ покончить с этим, — произнесла она твердо и услышала, как полководец вздохнул.

— Для меня огромная честь, что я знал вас, госпожа.

— Не говори так, словно мы прощаемся, — Талила потрясла головой. — Мы еще увидимся. И ты встретишься со своим господином.

Она хотела сказать что-то еще, что-то очень важное, но не нашлось слов. В груди закололо, и ей пришлось спешно уйти, потому что во взгляде у нее по-прежнему блестели слезы, а на сердце лежала огромная тяжесть.