Книга Последняя из рода. Скованные судьбой., страница 182 – Виктория Богачева

Она улыбнулась.

— Ты действительно пришла, — проговорил он. — Не могу поверить, что ты решила пожертвовать собой в обмен на него, — тонкие губы презрительно скривились.

— Уходи, Талила! — Мамору, наконец, очнулся от оцепенения, в которой впал, увидев жену на пороге.

Возможно, какая-то часть него до последнего надеялась, что у него начались предсмертные видения, и Талила — нереальна.

— Я приказываю тебе, — прохрипел он и подался вперед, напоровшись на лезвие. Он дернулся, и царапина, оставленная кинжалом, стала глубже. — Уходи.

— Мне придется ослушаться тебя, — сказала она ласково и улыбнулась ему — так, словно речь шла о пустяках. — Надеюсь, ты сможешь меня простить.

— Талила! — простонал Мамору, не замечая, как по шее струилась кровь из пореза.

Самураям пришлось схватить его за плечи и потянуть назад, чтобы он перестал касаться кинжала.

— Принесите кандалы! — велел Император.

— Нет!

— Нет.

Первый крик принадлежал Мамору, второй — тихий, спокойный голос — его жене.

— Нет, — повторила Талила. — Сперва ты отпустишь моего мужа, — сказала она, глядя Императору в глаза. — Он покинет дворец и пройдет сквозь твое войско и удалится на расстояние трех полетов стрелы. И тогда я надену кандалы.

— Много требуешь, глупая девчонка.

— Талила, не смей!

Она дернулась, но не повернулась к мужу, продолжила непримиримым взглядом смотреть на Императора.

— Я тебе не верю. Ни в чем, — выплюнула она, не став скрывать ненависть. — Или так, или... или я сожгу тебя прямо сейчас.

Ее лицо заострилось, взгляд сделался хищным, полным кипящей злости.

— Ты не посмеешь. У меня твой муж, — Император рассмеялся.

— Для самурая смерть — это благо. Я буду счастлива умереть, если смогу при этом забрать тебя с собой, — Талила холодно усмехнулась.

Она не звучала так, словнобросала слова на ветер. Говорила с циничной расчётливостью убийцы.

— Спроси города, которые я сожгла. Спроси людей, которых я убила, — прошептала исступлённо и горько. — Спроси своего советника Горо. Предателей, которых ты к нам подсылал. Они все мертвы. Все.

— Но вы все равно проиграли, — Император перебил ее не без злорадства. — Потому что вы глупы. Ты и мой ублюдочный брат.

Талила скосила глаза на Мамору, которого удерживало четверо самураев. Четверо! Одного, безоружного, подвергавшегося пыткам, ослабевшего. Так сильно он рвался к ней, так сильно хотел помешать свершиться необратимому.

Кинжал больше не упирался ему в горло. Теперь Мамору бросили лицом на татами и давили сверху, а он отчаянно пытался вырваться.

— Все будет хорошо, — одними губами прошептала Талила, перехватив его яростный взгляд.

Ей бы хотелось подойти и коснуться его щеки. В последний раз. Вдруг больше не сможет.

Конечно же, она себя сдержала.

— Ты наденешь оковы на правую руку. И тогда я согласен отпустить его, — сказал Император.

Его люди — советники, министры, вельможи — зашептались, и по помещению пронесся сдержанный вздох.

— Хорошо, — легко согласилась Талила.

Она все равно не собиралась ничего предпринимать до того, как Мамору удалится от императорского войска на три перелета стрелы.

— И мои самураи будут охранять тебя с обнаженными мечами. Одно резкое движение — и ты лишишься жизни.

— А ты — своего пророчества, — она притворно покачала головой. — Какая жалость.

— Дерзи, девочка. Дерзи, — губы Императора скривились в плотоядной улыбке. — Я понял, что мне не нужен от тебя сын. Сойдет и девка. Дитя, которое изменит мир.