Книга Последняя из рода. Скованные судьбой., страница 84 – Виктория Богачева

— Обе, — шумно выдохнул Мамору прежде, чем рухнуть лицом на футон.

На этот раз он не потерял сознание и перевел на Такахиро осмысленный взгляд.

— Печать... — самурай сглотнул, — трудно сказать, под повязками немногое видно... — пробормотал тот.

И действительно. Стоило ему это услышать, как Мамору почувствовал тугие бинты, что стягивали грудь и спину.

Последним, что он запомнил, стало прикосновение девчонки.

Которое, казалось, прожгло его спину до самой кости.

— А Талила?

Такахиро вновь замялся, и это ему не понравилось даже в полубессознательном состоянии.

— Госпожа сражается, — сказал он.

— С кем?.. — потрясенно выдохнул Мамору.

Он нахмурился, и даже это отозвалось в спине болью.

— Давно... я лежу? — прохрипел он.

— Больше недели... — во взгляде Такахиро мелькнуло сочувствие, потому что он увидел, как сильно услышанное потрясло его господина.

— Сколько?..

Мамору едва не лишился сознания вновь, но крепко, до боли сцепил зубы, удерживая себя на самом краю обрыва. Он не может, не может больше проваливаться в спасительное забытье. Он пропустил уже слишком много. Слишком много, коль скоро его жена, которую должно было возненавидеть его войско, сражается с ними бок о бок.

— Десять дней, — тихо уточнил Такахиро.

Мысленно Мамору застонал. Он повернул голову и приказал сквозь стиснутые зубы.

— Помоги встать.

Дальнейшее заполнилось ему смутно, потому как прежде, чем хотя бы сесть на футон, он лишался сознания четыре раза. Да, на несколько секунд,да ненадолго, но, Боги, как же он был слаб!

Он взмок, пока, цепляясь за Такахиро, заново учился управлять собственным телом, которое отказывалось слушаться. К горлу подступала едкая тошнота из-за усилий, которые он затрачивал, чтобы оставаться в сознании. Его вело в сторону, он не чувствовал ни рук, ни ног.

После того, как смог сесть на колени, Мамору отдыхал не меньше четверти часа, восстанавливая хриплое, рваное дыхание. На нем были надеты только штаны, а грудь покрывали несколько плотных слоев повязок. Он опустил взгляд на впалый живот и, напрягшись, сумел коснуться рукой ребер, что нынче выпирали, обтянутые кожей.

За время, пока валялся в беспамятстве, он растерял все силы.

— Рубашка, — велел Мамору. — Плащ.

Такахиро посмотрел на него с огромным сомнением во взгляде, но спорить не стал. Все время, пока самурай помогал ему с одеждой, Мамору внимательно прислушивался к своим ощущениям. И каждый раз у него замирало сердце, стоило подумать о том, что скрыли повязки под лопаткой...

Но это — после.

Наедине с собой. Быть может, с Талилой, но никак не с самураем, который привык смотреть на своего господина, как на божество.

— Помоги встать.

Такахиро подал руку, и Мамору вцепился в нее неожиданно сильной хваткой. Тело помнило лучше затуманенного болью разума. К нему все вернется: и прежняя мощь, и ловкость, и подвижность.

Его шатало и вело, но, опираясь на Такахиро, он смог устоять на ногах. И смог даже сделать небольшой шаг. И еще один. И еще. Пока не оказался за пологом шатра.

Судорожно втянув носом воздух, Мамору сжал зубы так, что на скулах проступили резкие линии, а щеки запали. Его дыхание вырывалось изо рта облачками пара, смешиваясь с холодным воздухом.

Землю вокруг него покрывал высокий слой пушистого снега. Снегопад продолжался уже давно, возможно, не прекращаясь несколько дней подряд.