Книга Последняя из рода. Скованные судьбой., страница 85 – Виктория Богачева

А тем временем заканчивался второй месяц весны. Земля должна была пробуждаться к жизни, воздух — быть напоенным ароматом первых цветов. Даже в самых высоких горах снег в это время года давно бы начал таять. Но теперь, перед его глазами, лежал белый, безжизненный покров, будто природа решила замереть в ожидании.

Мамору поднял голову и посмотрел на небо, где тяжелые, серые облака, казалось, были готовы снова разразиться снегом.

— Боги разгневалисьна нас, — пробормотал Такахиро, правильно считав реакцию своего господина.

Тот хищно усмехнулся, и на запавшем, худом лице усмешка превратилась в жуткую гримасу. Он снова втянул носом воздух, как охотничий пес, принюхиваясь к чему-то.

***

Боги давно от него отвернулись.

***

Лагерь казался опустевшим: вокруг себя по большей части Мамору видел раненых и тех, кто находился под присмотром нескольких лекарей. Еще часть солдат, рассредоточившись, охраняла лагерь, и в нем самом он насчитал не больше нескольких дюжин самураев. Которые, конечно же, столпились вокруг, стоило Мамору покинуть шатер и показаться им на глаза. На него смотрели с восхищением и опаской, каждое его движение провожали долгими взглядами.

Все ждали его слов и решений. И объяснений. Он говорил с людьми и чувствовал, что их настроения переменились. В день, когда в лагерь вернулась Талила, боевой дух его воинов был на подъеме. Теперь же он кожей ощущал их... растерянность.

Прежде Мамору никогда бы не поверил, что однажды будет описывать этим словом воинов, с которыми годами сражался бок о бок. Но он предпочитал смотреть правде в глаза, какой бы неприятной она ни была. Во взглядах самураев он видел растерянность и настороженность и не мог обвинять их в слабости духа.

Слишком многое случилось за эти дни.

Он и сам чувствовал себя точно так же.

— Госпожа Талила отправилась на вылазку, — сказал ему Такахиро, когда он еще раз спросил про Талилу и войско.

— Вылазку? — невольным движением Мамору прижал ладонь к боку, пережидая колючую боль где-то под ребрами.

А ведь он лишь сделала небольшой круг по лагерю, чтобы все самураи увидели, что их господин жив, и теперь возвращался в шатер.

— Кто ее возглавляет?

— Полководцы Осака и Суга.

— Оба?

— Да.

— Как давно ушло войско? — Мамору прищурился.

— Вчера утром.

Такахиро смотрел на своего господина, пытаясь уловить его мысли, но легче было сдвинуть с места гору.

— Как давно идет снег? — Мамору поднял голову, наблюдая, как белые крупные хлопья медленно падают с неба и кружат над землей.

В предгорном воздухе чувствовалась пронизывающая свежесть, но она же обжигала грудь, стоило сделать более глубокий вдох.

— Он начался в вечер, когда мы нашли вас и госпожу Талилу в шатре без сознания.

— Она тоже была без сознания?

Он ничего не помнил. В его памяти запечатлелась лишь вспышка боли, последовавшая за судорожным вздохом и шелестом шагов, когда Талила подкралась к нему со спины. Он забыл все, что было после этого, и до того, как он открыл глаза в первый раз. Наверное, к лучшему.

Невольно Мамору повел плечами. Плотные повязки на спине и груди тяготили его и тянули вниз, заставляя горбиться.

— Господин? — настороженный голос Такахиро выдернул его из мыслей.

Самурай смотрел на него, и вопрос, который он хотел задать, был очевиден.

— Я не знаю, — просто ответил Мамору.