Книга Рэм, страница 22 – Микита Франко

— О, Макарик, — Елисей улыбнулся, оттолкнувшись от перил. — Чего надо?

Рэм на секунду замялся. Ему хотелось отступить, уйти, забыть о плане сблизиться с этим психом ради призрачной выгоды, но…

Кажется, он слабый человек.

Стиснув зубы, подошёл ближе.

— Есть минутка? — спросил, стараясь говорить твёрдо.

Елисей прищурился, жестом отослал своих приятелей, те нехотя разошлись. Они остались вдвоём.

— Валяй, — сказал Синцов. — Чем могу быть полезен?

Рэму не верилось, что он действительно пришёл с ним об этом говорить.

— Ты ведь серьёзно сказал про то, что надо попробовать что-то особенное, чтобы понять, кто ты такой? — начал он, глядя Елисею в глаза Елисею. Тревожный стук сердца пытался проигнорировать.

Елисей склонил голову набок, разглядывая, и Рэм почувствовал себя какой-то безделушкой в его руках.

— Серьёзно, — подтвердил он. — Хочешь что-то попробовать?

— Шмальнуть в тебя, — серьёзно ответил Рэм.

— Сначала я в тебя, — парировал Елисей.

— Без проблем.

В ногах, тем временем, стало ватно, а в желудке — тошно. Может, всё-таки стоило попытаться подобраться к Синцову-старшему через Полину? Она, по крайней мере, нормальная.

Так это всё и началось.

Сначала изредка, со стрельбой во дворе, когда родителей Елисея не было дома — и это было изматывающее времяпровождения для Рэма: не потому, что над его головой в клочья разлетались яблоки, а потому, что дома не было Сергея. Контакт, ради которого он приходил, был минимальным.

Но был.

А потом учащалось до совместного времяпровождения за Сони или обменом кассетами для mp3-плеера, на которые Елисей всегда говорил: «Срань какая-то».

Иногда Сергей бывал дома, и если это совпадало с присутствием Рэма, то они вместе садились за стол. Сергей, его жена Индира (Индира — странно, что-то восточное, хотя по голубоглазому светлому лицу так не скажешь), Елисей и Полина — пока последняя не улетала обратно в Америку. Когда это случилось, Рэм был рад, потому что расстояние до Синцова-старшего сократилось — раньше между ними за круглым столом сидела именно она.

Теперь было так: Индира, Сергей, Рэм и Елисей. Рэм переживал, что он намеренно садится каждый раз рядом с Сергеем, и Елисей может догадаться, что тот влюблен, и не лучше ли им поменяться местами, но быстро сообразил, что это глупость. Ведь тогда он окажется рядом с матерью, и что, влюблен в неё? Нет, всё это неважно.

И он оставил за собой право на этот стул с чуть вздувшимся деревом на спинке.

Разговоры за столом всегда были… странные.

— Мы с Сергеем недавно думали, куда бы поехать летом, — обычно именно Индира пыталась поднять какую-нибудь непринужденную тему, от которой Рэм всегда чувствовал себя… принужденно. — В Европе, конечно, всё сейчас интересно, но и дорого.

Рэму показалось, что это «дорого» она говорит специально для него. Пытается делать вид, будто их семьи — семьи одного круга, словно Синцовы не едят деньги на завтрак.

— Европа, — хмыкнул Елисей, поглядывая на мать. — Как будто кому-то из нас там рады. Ты чё, не слышала, как там сейчас на русских смотрят?

Индира вздохнула, а Сергей, уловив недовольство сына, как бы мимоходом сказал:

— Дело не в том, как на нас смотрят, а в местах, где можно почувствовать себя свободно.

Рэм, конечно, за это сразу уцепился. После совка свободы хоть отбавляй — жена, небось, подумала, чего это он? А Рэм знает — чего. Он слышал, что в Европе у таких, как они есть какие-то… типа шествия. Как раньшебыли на Первое мая, только в совке, конечно, без геев. Ну так вот там с геями. Может, Синцов этого и хочет?.. Рэм вот не был уверен, что хотел бы на такое сам.