Книга Рэм, страница 19 – Микита Франко

Он быстро зашел с веранды обратно в дом, и, пока его не было, пацаны быстро обсудили, не свалить ли им.

— У него пушка, — проговорил Скрипач как аргумент, что валить нельзя.

Француз же сказал:

— Именно поэтому надо сваливать.

— Да ладно вам, — вяло отозвался Рэм. — Это же… просто Синцов. Что он сделает?

— Он придурок, ты никогда не замечал?

В этот момент Елисей вернулся с яблоком в руках, и у Рэма задрожали коленки от понимания, что он хочет сделать. Так и есть: он подошёл к Скрипачу и приставил яблоко ему на голову.

— Ты чё, совсем?

Рэм ждал, что Илья дернется, вырвется, отбежит, но тот оцепенел, сдавленно выдохнув. Тогда к нему подался было Француз, желая, видимо, вытащить друга из лап опасности, но в этот момент и раздался выстрел, заставивший всех отшатнуться. Когда Рэм снова посмотрел на Илью, тот стоял, зажмурившись, и трясся плечами. Бесшумно плакал.

Яблока над его головой не было, оно разлетелось на куски.

Француз, нахмурившись, посмотрел на Елисея с откровенной неприязнью.

— Ты совсем двинулся? — процедил он сквозь зубы. — Ты мог его убить.

Елисей пожал плечами, как будто это была мелочь, не заслуживающая внимания.

— Расслабься, я отлично стреляю, — ответил он с усмешкой, будто они просто не понимают его «таланта».

В этот момент Рэм ощутил, что перед ним стоит кто-то чужой. Чужой не в смысле постороннего, как можно сказать о прохожем, а чужой на глобальном уровне — не совсем человек. Кто-то, отличающийся от них сущностно, словно состоящий из принципиальнодругого набора характеристик.

— Где твой отец? — тихо спросил он.

— Его нет дома, — ответил Елисей.

«Наверное, с Вадимом». Это было неуместно, но Рэм всё равно так подумал.

— Убери это обратно в сейф и больше не трогай.

— Пойдем отсюда, — тихо сказал Француз, сжав плечо Рэма и кивая в сторону калитки. — Этот реально поехавший.

Скрипач, всё ещё не оправившийся после выстрела, сдавленно закивал. Они, казалось, синхронизировались в одном и том же ощущении: нужно как можно быстрее уйти и больше не быть рядом с этим — с ним.

— Да, валим, — глухо отозвался Рэм.

Двинулась через зимний сад — чтобы у их отхода были свидетели, и Синцов не вздумал останавливать с пушкой, — в сторону выхода, пробираясь через толпу. Француз шепотом выругался, как только они вышли за калитку, Скрипач же всё это время продолжал молчать. Его застывшее выражение лица пугало Рэма: казалось, тот всё не мог осознать, как прошёлся по краешку.

— И это твой друг? — поинтересовался Француз, не скрывая злости.

Рэм раздраженно бросил в ответ:

— Не друг он мне.

Когда шум вечеринки остался далеко позади, они, наконец, сбавили шаг, а на перекрестке разошлись каждый в свою сторону, будто пытались отстраниться не только от Елисея, но и друг от друга: от их общего воспоминания о том, что произошло.

В понедельник он увидел её снова. Полину. По-ли-ну. Почему-то так произносил её имя историк, делил на слоги, когда весело рассказывал: — А сегодня ко мне заходила По-ли-на Синцова.

Рэм сразу подумал: между ними что-то есть. Или было, когда она училась в школе. Потому что никому нахер неинтересно, куда там заходит По-ли-на Синцова. Только тем, кто влюблён в Полину.

Но ему понравилось придумывать, как будто у неё есть какая-то история с учителем… истории. Тогда он сразу почувствовал себя не таким одиноким: тяжело быть странным сразу в нескольких категориях, хорошо, когда попадается кто-то, кто хотя бы половину такой же странный, как ты. Например, тоже влюблен в старика. Или тоже гей, но Рэм из таких знает только Артамонова — это знакомство не сделало его участь легче.