Книга Рэм, страница 18 – Микита Франко

Рэм вдруг понял, что они не знают её совсем, что они пришли на день рождение к незнакомке.

Шум вдруг стих: кто-то объявил, что сейчас вынесут торт. Взгляды присутствующих обратились к длинному столу, и только Рэм смотрел, как в отражениях высоких окон гипнотически переливаются мягким светом гирлянды. Через блики стёкол он заметил, как кто-то из обслуги выносят большой многоярусный торт — всёэто конечно под заунывное растягивание «хэппи бёздэй ту ю». На самой верхушке красовалось свечками число «22», и Рэм с какой-то внутренней печалью вспомнил: а Синцову сорок. Восемнадцать лет разницы с дочерью. Как же хотелось знать всю историю целиком.

Полина подошла к торту, выдержала паузу, словно насладилась вниманием, и, слегка прищурившись, загадала желание. Став серьёзной и сосредоточенной, она ещё больше напомнила Рэму Сергея. Когда она задула свечки, шум возобновился: Полину осыпали поздравлениями.

Елисей, наблюдавший за этим с явной скукой, вдруг обернулся на ребят, и с каким-то излишне заинтересованным выражением лица двинулся к ним, обходя стол. Подойдя, наклонился вперёд, понижая голос до заговорщицкого шёпота, и спросил: — Хотите настоящего развлечения?

— Наркотики что ли? — с тревогой переспросил Скрипач.

Елисей прыснул:

— Ага, щас.

Рэм посмотрел на него с лёгким недоверием.

— Что задумал? — спросил.

Елисей быстро оглянулся, убедившись, что их никто не слушает, и кивнул в сторону двери на задний двор.

— Пошли, покажу кое-что. Из папиного сейфа.

Француз закатил глаза, но первым пошёл следом. Рэм напрягся, перебирая варианты, что можно показать из «папиного сейфа». Ему было очень интересно, что бы это ни было, потому что принадлежало Сергею. Но ещё было неприятно, потому что они, кажется, возьмут это без спроса, а ему не хотелось вести себя неуважительно по отношению к Синцову-старшему.

Елисей повёл их через просторную кухню мимо нескольких официантов, и открыл стеклянную дверь на задний двор: в лица сразу дунул неприятный ветер.

На веранде, под тусклым фонарём, стоял небольшой столик, а на нём — серебристый пистолет. Елисей ухмыльнулся, заметив их взгляды.

— Тридцать восьмой, — сказал он, проводя пальцем по блестящему стволу. — У папы их несколько, но этот — мой любимый.

«Так вот почему Синцова ещё не убили», — нервно подумал Рэм, чувствуя, как покрывается холодным потом.

Бред, конечно. Оружие в доме богатеньких — ничего особенного. К тому же это какое-то выпендрёжное, как у ковбоев с Дикого Запада.

Вокруг них на мгновение сгустилась тишина, лишь слышались осторожное постукивание на ветру стеклянных дверей зимнего сада и отдалённый смех гостей. Француз быстро потерял интерес, не особенно впечатленныйувиденным, но Рэм не мог отвести глаз от оружия, лежащего на столе.

Вечерний холод, казалось, пробирался сразу под кожу, пробуждая притупившееся на празднике чувство осторожности. Елисей взял револьвер, вставил патроны, и металл блеснул в свете фонарей, отчего оружие показалось ещё более пугающим.

— Ну что, кто хочет поиграть? — Синцов, усмехаясь, повернулся к ним. — Как в кино: мишень и мастерский выстрел.

Француз криво усмехнулся, но было видно, что ему не по себе. Рэм сглотнул, нервно переводя взгляд с Елисея на пистолет, а Скрипач сделал шаг назад.

— Ладно, давайте сделаем так, — продолжил Елисей, явно наслаждаясь растущим напряжением. — Иди сюда, — он схватил Скрипача за рукав толстовки, подвел к колонне и прислонил лопатками. — Ждите здесь, я мигом.